» » Исламский цивилизационный проект: то, чего нет

19-03-2020, 00:18   Раздел: Новости   » Исламский цивилизационный проект: то, чего нет Комментариев: 0

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет

Само понятие «исламский мир» — довольно расплывчатое. Оно может обозначать как всех мусульман мира, так и совокупность стран, большинство населения которых исповедует ислам. Однако традиционно термин «исламский мир» используется в контексте теории локальных цивилизаций — как обозначение одной из них.

Проблема в том, что сама теория локальных цивилизаций не слишком хорошо обоснована. Интуитивно мы понимаем, что имеется в виду под конкретными «цивилизациями» и где проходят их границы, но рационально объяснить, «с чего мы это взяли», более-менее внятно не получается. Ещё русско-американский «отец социологии» Питирим Сорокин обращал на это внимание. Например, к числу локальных цивилизаций традиционно причисляют Европейскую, Китайскую и ту же Исламскую, но при этом Европа — это географическое понятие, Китай — политическое, а ислам — религиозное. Есть ли между выделяемыми по столь разным признакам социальными группами что-либо общее?

Поэтому сначала попробуем определить, что мы вообще под исламским миром понимаем.

Почему Пакистан, Северный Кавказ и Индонезия — не «исламский мир»

Далеко не все территории, где живут мусульмане, могут рассматриваться как бесспорные части единой культурной, цивилизационной, тем более политической целостности с общей проектностью. Например, мощнейший населённый мусульманами регион расположен в Южной Азии — он тянется от Пакистана через исламскую часть Индии в Бангладеш (бывший Восточный Пакистан). Но является ли это всё частью исламского мира как локальной цивилизации? Далеко не факт. Дело в том, что Пакистан — исторически есть часть Индии. И это не просто «окраина», подпавшая под инокультурное (исламское) влияние. Это — важнейшая часть Индийской локальной цивилизации (а в том, что Индия представляет из себя таковую, сомневаться не приходится в любом случае).

Индия — одна из древнейших цивилизаций мира. Древняя Индия относилась к числу так называемых «речных культур» вроде Древнего Египта и Месопотамии. К этой группе относится также и Древний Китай. Главные реки её — Инд и Ганг, они выполняли те же функции, что и Нил в Египте, Тигр и Евфрат — в Месопотамии, Хуанхэ и Янцзы — в Китае. «Речные культуры» росли в долинах крупных рек — из числа тех, которые при условии сложных ирригационных работ могут давать замечательный урожай, гораздо более высокий, чем в соседних регионах. Но это подразумевает наличие прочной государственности или по меньшей мере очень стабильной общественной структуры. Ведь прекращение ирригационных работ грозит тотальной катастрофой, а любая внутренняя смута всегда этим чревата.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 1. «Речные» цивилизации — первые цивилизации на планете.

В разных речных цивилизациях эту проблему решали по-разному. В Индии — при помощи кастовой системы: дети делают только то, что делали их родители (не будем в данном случае обсуждать очевидные минусы такого подхода). Соответственно, общество от поколения к поколению практически не меняется, цель сохранения стабильности достигается. Доминирующая в Индии религиозная система — индуизм — практически вся посвящена идейному обоснованию кастовой системы.

Однако иногда изменения необходимы! Спокойные эпохи сменяются бурными… В такие периоды индуизм впадает в кризис, возникают альтернативные религиозные направления. Например, подобным образом возник сикхизм: в соответствии с кастовыми законами, воинов в обществе может быть лишь весьма небольшое количество. В ситуации же внешнего вторжения их необходимо гораздо больше. Именно такая ситуация и сложилась во время Могольского завоевания Индии, Но кастовая система «не разрешает» их готовить. Сикхизм отказался от подобных ограничений (впрочем, моголам это не слишком помешало).

Но сикхизм — всё же мелкое направление. Обычно же в Индии, помимо господствующего индуизма, постоянно представлена какая-то другая религия — вторая по численности. Это одна из мировых религий: если индуизм «генотеистичен», то есть в нём можно только родиться и вырасти, то для мировых религий свойственен высокий уровень прозелитизма — они легко распространяются в новые регионы. В Индии их носители «отвечают» за гибкость общества. То есть в ситуации, когда нужно, чтобы много людей срочно поменяли вид деятельности (что запрещают кастовые законы), эти люди просто принимают другую религию (в которой кастовых законов нет либо они выражены гораздо слабее). Длительное время такую функцию «напарника» индуизма выполнял буддизм. Позже, когда буддисты и индуисты окончательно рассорились, буддизм был практически вытеснен из Индии, и его место занял ислам. Возможно, скоро опять произойдёт «замена»: для Индии подойдёт любая прозелитическая религия, в которой исходно нет кастовых законов, — христианство, даже бахаизм… Почему бы и нет?

Таким образом, ислам в Индии — местное явление, пакистанцы, бенгальцы — такая же часть индийской локальной цивилизации, как индуисты Ориссы и Махараштры. Они, конечно, связаны с мусульманами других регионов мира, но отношения с соседями по субконтиненту для них намного важнее. Пакистан и Бангладеш в цивилизационном отношении — это часть цивилизации «Большая Индия», а не исламский мир.

Другой пример: Кавказ. Многие местные жители являются мусульманами. Но…

Как известно, мусульмане численно доминируют почему-то на Северном Кавказе, в близком соседстве с православными регионами остальной России. Зато южнее Большого Кавказского хребта, в близком соседстве с традиционно исламской и исторически весьма мощной Турцией, живут миллионы христиан — грузин и армян. Даже местные тюрки — азербайджанцы — это шииты, а не сунниты, как основное население Турции.

Думаю, принцип выбора вероисповедания кавказскими народами вполне очевиден: «от противного», в качестве маркера, позволяющего отграничивать себя от мощных и высококультурных равнинных соседей. Что характерно, раньше, до того, как Россия достаточно усилилась, среди вайнахов из мировых религий (помимо местных традиционных культов) в большей степени было распространено как раз христианство. Ислам укоренился там позже… Короче говоря, Кавказ — тоже культурная целостность, которая «не хочет» растворяться в окружающих народах и выбирает для себя удобные для этой цели конфессии. Но можно ли тогда считать северокавказцев частью исламского мира как цивилизации? Сложный вопрос: скорее, они именно что «кавказцы».

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 2. Тхаба-Ерды — древний христианский храм в Джейрахском районе Ингушетии. Фундамент заложен около VIII века, современные стены возведены в XII веке. Сейчас приписан к Владикавказской и Махачкалинской епархии РПЦ.

То же самое касается и нашего евразийского региона: большинство местных тюрок — мусульмане, в мире существует не так много немусульманских тюркских народов (гагаузы, чуваши и якуты — христиане, тувинцы — буддисты). При этом все немусульмане, кроме чувашей, жили вдали от других тюрок. Основная же масса тюркских изначально кочевых народов принимала ислам уже после того, как вступила в контакт с многочисленными оседлыми христианскими соседями. То есть для них ислам — опять-таки в первую очередь культурный маркер. А вот предки чувашей как раз наоборот: со всех сторон соседствовали только с другими тюрками (они жили под властью Волжской Булгарии). И, похоже, тоже выбрали ту религию, которая отличала бы их от соседей.

Что касается дальневосточных исламских стран, Индонезии прежде всего, то это тоже весьма специфический регион. Ислам был занесён туда из Индии, причём в империи Маджапахит (с вассальными государствами — территория примерно современных Индонезии и Малайзии) он распространялся одновременно с мятежами региональных феодалов против имперской власти, фактически как идеологическое обоснование раздробленности (схема чем-то напоминает распространение протестантизма среди немецких князей — в пику католическому руководству Священной Римской Империи). Очевидно, что и этот весьма удалённый от Мекки регион вряд ли может рассматриваться как цивилизационно единый с арабскими странами.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 3. Империя Маджапахит в период максимального расширения (конец XIV века).

Исламский мир — условное понятие. Индонезия и Малайзия слабо связаны с арабскими странами, Турцией, Ираном. Кавказ, Большая Индия, постсоветский регион — отдельные культурные пространства.

Исламский мир: его возникновение и историческое развитие

Таким образом, хотя все мусульмане в узко религиозном смысле представляют собой целостность, частью исламского мира как локальной цивилизации являются далеко не все из них.

Вообще следует осознавать, что религия, вопреки бытующему представлению, вовсе не определяет локальную цивилизацию. В Западной Европе распространены и католицизм, и протестантизм, при этом православие традиционной для «Европейской цивилизации» конфессией не считается. И это при том, что католицизм и православие в догматическом отношении друг к другу, несомненно, несравнимо ближе, чем каждый из них — к любой протестантской деноминации (по крайней мере, из числа крупных, не считая экзотических старокатоликов или гуситов). Про Индию уже было сказано. В Китае тоже нет однозначно господствующей религии…

Каких-либо эффективных общеисламских организаций не существует. Организация исламского сотрудничества имеет, скорее, общекультурный характер. Акцент в ней делается на культурных и правовых нормах. Она напоминает, вероятно, ранний ЕС (тот тоже концентрировался на создании области действия единых правовых норм). В спокойные времена такие структуры могут быть эффективными, но в любой геополитически сложной ситуации сразу оказывается востребована классическая великодержавность, которая бы защищала интересы всех этих «организаций нового поколения». При этом великих держав в окружении исламских стран даже слишком много, а вот среди них самих, увы, таковых намного меньше (если они вообще есть). Пакистан — фактически периферия Индии, шиитский Иран — «отрезанный ломоть»…

В состав исламского мира как локальной цивилизации традиционно включаются мусульмане западного исламского ареала: арабы, персы, турки. Если смотреть на культурную первооснову исламского мира (в этом узком понимании), то вполне очевидно, что он — одна из «пост-античных» культур. Исходно он имеет эллинистическое происхождение. Это одна из ветвей прежде единой Античной цивилизации — близкой родственницы католического/посткатолического «Запада» и православной Византии (а через неё и Руси).

После того как в IV веке до нашей эры античная Греция, объединившаяся вокруг Македонии, «выплеснулась» во внешний мир, покорив огромные пространства от Северной Африки до Южной Азии, возникло эллинистическое культурное пространство. Это имело далеко идущие последствия.

В то время по транспортным причинам не могла сформироваться действительно всемирная империя: управлять регионами, удалёнными друг от друга на тысячи километров, чисто технически было невозможно. Однако из четырёх «универсальных держав», растянувшихся цепочкой от Атлантики до Тихого океана, — Рим, Парфия, кушанская Индия, Империя Хань — все, кроме Хань, были эллинистическими (в Кушане доминировал «греко-буддизм», синкретическая религиозно-философская традиция).

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 4. Четыре «универсальных империи» начала новой эры: Римская империя, Парфянское царство, Кушанское царство, Империя Хань. Хорошо заметно, что центр «исторической» Индии тяготеет, скорее, к территории современного Пакистана.

После падения Рима его наследие разделилось на три ветви — православную, католическую и исламскую, плюс породило ряд небольших «веточек», а также оказало весьма сильное влияние на еврейскую религиозно-культурную традицию.

Исламская ветвь, хотя и не могла сравниться по степени сохранности античного наследия с византийской, всё же значительно превосходила в этом отношении Запад, который пережил период длительного упадка. По мере ослабления Византии значение исламской интеллектуальной культуры возрастало. Античное наследие не только сохранялось в Арабском халифате и наследовавших ему мусульманских государствах, но и творчески перерабатывалось и развивалось.

Формальная принадлежность к исламу мало что означает. «Исторический» исламский мир — это арабские страны + Турция + Иран. Это пост-античный регион, его культура восходит к эллинизму.

В наше время мы склонны недооценивать уровень сходства и взаимовлияния «ветвей» постримской культурной традиции: со временем христианство и ислам, скорее, отдалялись друг от друга. Но в Средние века оно было ещё весьма велико: философия, даже теология, тем более – наука и в значительной степени в целом культура были общими (причём ислам в этом общем пространстве долгое время доминировал).

Исламское влияние на католическую Европу: Авиценна и Аверроэс

Приведём подзабытый, но показательный пример: Аверроэс. Если Ибн Сину-Авиценну (в латинской транскрипции), жившего на рубеже X и XI веков персидского врача и философа, знают хорошо, то об Ибн Рушде-Аверроэсе неспециалисты часто даже не слышали. А напрасно: его влияние на средневековую Европу было колоссальным.

Схоластика как философское направление доминировала в то время и в католическом мире, и в православном, и в еврейской традиции. И в исламе тоже, причём именно мусульмане долго «задавали тон». Как уже было сказано, межконфессиональные границы в тот период были намного прозрачнее, чем после возникновения новоевропейской науки знакомого нам типа.

О том, какое место в европейской средневековой мысли занимал Аверроэс, свидетельствует уже само его именование. Если в средневековых текстах упоминается «Философ» (именно так — с большой буквы), то имеется в виду Аристотель (в определённый период в научном отношении его авторитет фактически сравнялся с авторитетом Писания). Если же упоминается «Комментатор» с большой буквы (подразумевается — текстов Аристотеля), то имеется в виду Ибн Рушд, он же (в латинской транскрипции) Аверроэс.

То, что он был арабом из Кордовского Халифата с территории современной Испании, ничуть ему не помешало оказать огромное влияние и на западноевропейскую культуру. В этом нет ничего удивительного, ведь именно через посредство исламского мира (и в сопровождении комментариев Аверроэса) Аристотеля первоначально на Западе и узнавали. Длительное время для западной философской мысли из античного наследия существовали только Платон и неоплатоники: они были «введены в научный оборот» ещё Бл. Августином. Аристотеля же оценили намного позже.

Аверроэс говорил очень много интересного. В частности, он придерживался теории монопсихизма: что душа, конечно, бессмертна, но она единая на всё человечество (после смерти личность человека растворяется в сверхличности человечества и всей природы, которая и является Богом). Эта теория считается принадлежащей Аристотелю, но есть предположение, что ему приписали её уже задним числом — так выходило авторитетнее. Она, конечно, мягко говоря, не вполне соответствовала исламу в традиционном понимании (не говоря уже о христианстве), но на это у Аверроэса была другая теория — «двойственной истины». Согласно ей, народные массы, не искушённые науками, могут познать истину только в упрощённом виде. Вот для этого и существует Священное Писание (Коран или Библия — неважно). А для мудрых философов становится доступным познание истины путём рассуждений, и, следовательно, священные тексты не должны их ограничивать. Философам эти тексты можно и нужно понимать аллегорически (то есть как угодно)…

Разумеется, такая теория очень понравилась западноевропейскому интеллектуальному сообществу (о чём говорить, если какое-то время в Европе вся философия, вне зависимости от направления, именовалась «аверроизмом»?). А вот католической церкви — совсем наоборот. Однако одними запретительными мерами ответить на «вызов Аристотеля-Аверроэса» было невозможно. И РКЦ стала искать собственных специалистов по Аристотелю, которые дали бы приемлемое с католической точки зрения его понимание.

И нашла такого специалиста. Им стал св. Фома Аквинский: «Доктор Ангеликус», действительно, успешно «христианизировал» Аристотеля, подобно тому как Августин в своё время «христианизировал» Платона. Фоме и его ученикам удалось отразить натиск аверроизма и остановить его победное шествие по Европе, а само учение Фомы — томизм/неотомизм — и сейчас Святым Престолом рассматривается как «единственная подлинная философия».

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 5. Абуль-Валид Мухаммад ибн Ахмад ибн Рушд аль-Куртуби, известный как Ибн Рушд и Аверроэс, на фреске «Апофеоз Фомы Аквинского», Андреа Бонайути да Фиренце, Испанская капелла церкви Санта-Мария-Новелла ( XIV век). Здесь Комментатор изображён не слишком радостным: он повержен светом истины, исходящим от книги в руках «Князя Философов» — Фомы Аквинского.

Ослаб авторитет исламской мысли уже позже, когда Европа, в отличие от Ближнего Востока, подошла к порогу индустриализации. После же того, как североевропейские страны и Московская Русь преодолели его в XVI–XVII веках, исламское влияние стало практически нулевым: теперь воздействие стало идти в обратном направлении.

Суннизм и шиизм: почему Иран не сможет доминировать в исламском мире

Как уже было сказано, исламский мир не вполне един. Впрочем, это сложный вопрос. Конечно, исламский мир един в гораздо большей степени, нежели христианский. Ислам — очень «индивидуалистическая» религия. Христианство состоит из «церквей»: крупных централизованных общин, имеющих право определять условия членства в себе. Невозможно быть христианином, не являясь членом какой-либо конкретной церкви.

В исламе же в этом отношении совсем другие правила. Для того чтобы быть мусульманином, достаточно верить в то, что «нет бога, кроме Единого Бога, и Мухаммед был пророком этого Единого Бога». Если вы так считаете, то вы являетесь мусульманином. Если вы при этом не соблюдаете правила, предписанные Кораном для мусульманина, то вы являетесь плохим мусульманином, но всё же — именно мусульманином. Да, в истории существовали и иные представления о критериях принадлежности к числу мусульман, но их носители обычно жили не очень долго: соответствующие религиозные организации обычно весьма напоминали нынешнее ТОЗР ИГ (которое тоже относится к таковым), и судьба их была примерно аналогичной.

Поэтому, когда говорят о разделении ислама на отдельные направления и толки, то следует понимать, что это не принципиальные различия. По крайней мере, не до такой степени, как в христианстве, где существуют отдельные православные, католические и протестантские храмы, причём молиться полагается именно в «своих». Но «суннизм» и «шиизм» — не «церкви», поэтому любой мусульманин имеет право молиться в любой мечети, нет проблем с заключением браков и т. д.

Тем не менее эти различия имеют значение. Многие древние культуры, павшие под ударами раннего халифата, либо так и не приняли религию завоевателей, либо выбрали себе особые направления ислама, отличные от доминирующего суннизма.

В частности, копты (потомки древних египтян) остались христианами (как и многие другие). А вот персы приняли шиитский вариант ислама.

Если суннитский ислам (это что-то около 90% исламского мира) связан именно с постримской традицией, то Персия — это бывшее Парфянское царство (которое, в свою очередь, объединило земли древнеперсидской империи Ахеменидов). Вот тут как раз устоялся шиизм, постепенно заместивший традиционный зороастризм.

Кроме того, в исламе существует большое количество мелких группировок (вроде алавитов в Сирии), учения которых отличаются от исламского канона очень сильно. Масштаб различий таков, что возникают серьёзные сомнения, точно ли представители этих групп являются мусульманами. Во всяком случае, сектанты вроде иеговистов и даже мормонов при аналогичном подходе должны были бы однозначно рассматриваться как христиане. В исламе же с его «индивидуализмом» таких уж больших вопросов к ним не возникает: обычно под термином «шиизм» объединяются все альтернативные суннизму направления.

Как бы то ни было, сейчас из крупных исламских культур — арабской, тюркской, персидской — только эта последняя является почти чисто шиитской. Поэтому при всём формальном единстве всех мусульман претендовать на доминирование в исламском мире в целом Иран вряд ли может. Зато в шиитской его части — среди исламских «диссидентов» — он доминирует однозначно. Практически наверняка это скоро (по итогам сирийских событий) будет институализировано.

Иран — шиитская страна, а шиитов в мире на порядок меньше, чем суннитов. Претендовать на доминирование в исламском мире в целом он едва ли может, это отдельный регион.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 6. Основные направления ислама.

Падение Османской империи — ключевое событие истории исламского мира последних веков

Ключевую роль в истории исламского мира сыграло падение Порты.

Известны забавные аналогии: мол, ситуация в исламском мире, где сейчас идёт пятнадцатое столетие Хиджры, соответствует Европе XV века от Рождества Христова. Аналогия не выдерживает особой критики: в Израиле сейчас 58-й век... Однако некоторое сходство с Европой средневекового периода в современном исламском мире действительно можно проследить. Но речь не о позднем Средневековье, а о раннем.

После того как произошёл распад Западного Рима, в Европе на длительный срок установилось абсолютное господство религиозного мировоззрения (причём в Античности, при сравнимом уровне развития, дело обстояло иначе, такого «крена» в сторону религии не было). Дело в том, что любой цивилизации (культурной целостности высокого уровня) нужно некое обоснование своего единства: разъяснение представителям разных народов, обитателям удалённых регионов смысла совместного существования.

В своё время Рим был одной из «универсальных империй». Но одного материального объединения мало: необходимо ещё и духовное. Первоначально единой объединяющей Римскую империю религиозной идеологией стал «культ императора». Позже его заменило христианство. После распада империи христианская религия осталась единственным, что объединяло западноевропейскую культурную целостность. И длительное время, пока не начались полноценные интеграционные процессы, религия (и только она!) способствовала сохранению Западной Европы как цивилизации.

Так вот, после падения Порты в исламском мире получилось точно так же. По крайней мере, в суннитской его части. У шиитов существовала своя универсальная империя — Иран. Иран выжил, Порта пала. И в результате религия стала основным объединяющим институтом для основной части исламского мира. Вот именно с этим обстоятельством, по большому счёту, и связан весь «исламизм» современной эпохи.

В самом деле, промоделируем ситуацию. Допустим, Османская империя выжила. Её распад не был так уж однозначно предрешён ходом событий: в конце концов, в том же Иране ситуация была не сказать чтобы сильно другая, но он тем не менее устоял — при вполне сравнимом уровне этнической гетерогенности. Количество азербайджанцев в Иране несильно уступает числу персов, к ним принадлежит и сам нынешний рахбар Ирана, аятолла Али Хаменеи… Ну могло ведь как-то так получиться и с Турцией!

Если бы она не ввязалась в Первую мировую войну на стороне проигравшей коалиции, то могла какое-то время ещё просуществовать. Напомню, что ещё в начале XX века Турция считалась одной из великих держав. Да, «больной человек Европы», по определению Николая Первого. Но всё-таки «человек», от которого что-то зависело (а не часть обстановки). У этой великой державы существовали и какая-то промышленность, и наука, и Генштаб с опытом стратегического планирования…

Если бы Турция пережила двадцатые годы, то очень скоро, контролируя зону Персидского залива, она начала бы получать сверхприбыли от торговли нефтью. Ну да, вполне вероятно, что значительная часть средств была бы разворована, растрачена впустую и т. п. Но всё-таки не полностью. И того, что осталось бы, вполне бы хватило на модернизацию и техническое перевооружение. По меньшей мере на создание мощной военной промышленности (да десятой части тех денег, которые не первое десятилетие достаются Саудовской Аравии, на это бы хватило!). То есть она могла бы пережить этот критический период. И, получается, могла существовать до сих пор…

В этом случае основным объединяющим мусульман фактором была бы не религия, а османское государство: факт принадлежности к нему или как раз противостояния ему. Порта имела бы в исламском мире примерно то же положение, что Российская Федерация в постсоветском регионе.

Однако распад, как известно, произошёл. И подобно тому как католицизм стал единственной организующей силой в постримской Западной Европе (слабой и малоэффективной, но другой не было), так и ислам вынужденно берёт на себя функции, изначально ему (как всё же религии, а не государственной системе) не очень свойственные.

То есть в исламском мире — не условный XV век христианства, а где-то V-VIII века.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 7. Османская империя длительное время теряла одну территорию за другой, но «удар милосердия» ей нанесла Первая мировая война.

Ключевую роль в судьбе исламского мира сыграло падение Порты. Там сложилось положение, как в Западной Европе после падения Западного Рима: религия стала основным организующим началом. Но так было не всегда.

Фактор турецкого и арабского национализма

Распад Османской империи был во многом обусловлен фактором национализма. Вообще первая половина XX века — это период безусловного господства национализма как теории и строительства национальных государств как практики. В тот период считалось, что так и только так — как совокупность национальных государств с этнически гомогенным населением — и должен быть устроен мир.

Так вышло по ряду причин. Прежде всего, в этот период в «историческое бытие» стали вовлекаться широкие массы людей. Основное население, по крайней мере, наиболее передовых стран, теперь занималось не натуральным хозяйством, как раньше (вследствие чего его существование для истории было практически «незаметно»), а оказалось вовлечено в товарную экономику. Со стороны «народа» впервые возник некий платёжеспособный спрос. У производителей появилась возможность ориентироваться на спрос со стороны не только привилегированных классов, но и основной массы населения. Спрос в любом отношении — как товаров, так и культурного продукта. Но социальные «низы» не знают ни иностранных языков, ни древних. Да и культура родная им гораздо ближе, чем любая иностранная. Это и привело в итоге к пестованию всего «национального».

Национализм — это форма протекционизма, материального и культурного. Поначалу он давал возможность создать достаточно глубокий внутренний рынок, однако общая численность населения большей части стран в принципе оказалась недостаточной для хоть сколь-нибудь длительного развития за счёт этого внутреннего рынка. Но на тот момент об этом ещё не думали. Тогда каждая из индустриальных стран, даже маленькая (вроде Швеции или Чехословакии), пыталась производить полный спектр промышленной продукции, и поначалу это даже получалось.

В Османской империи происходило всё то же самое. Там тоже возникли националистические движения. Что звучит довольно-таки странно, учитывая процент нетурецкого населения, но тем не менее было именно так. Революция младотурок в 1908 году имела во многом националистический характер. С этим связаны последующие эксцессы вроде геноцида армян, ассирийцев и понтийских греков и в конечном счёте распад империи как таковой.

С другой стороны, тот же национализм позволил Ататюрку восстановить хоть какое-то государство  — именно за счёт опоры на народные массы. Там, где имперская верхушка полностью обанкротилась, простые офицеры и солдаты-добровольцы сыграли свою историческую роль. Ататюрк, однако, был вынужден создавать не только новую страну, но и нацию для неё. Он ввёл само понятие «турок» в современном смысле. Турками были объявлены все жители территории нынешней Турецкой Республики. В том числе и те, кто в этническом отношении идентифицировал себя совершенно иначе (начиная с курдов). Это привело ко многим проблемам.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 8. Мустафа Кемаль Ататюрк, основатель и первый президент Турецкой Республики. Созданная им идеология кемализма до сих в Турции считается официальной.

Отчасти Ататюрк был прав: если бы существовала турецкая нация, этнические различия роли бы не сыграли. Но вот как раз она-то возникнуть ещё и не успела…

В межвоенный период Турция сблизилась с идеологически родственными странами Оси, но воздержалась от вступления в войну, в связи с чем смогла пережить Вторую мировую. К концу XX века примитивный национализм становится откровенно неадекватен текущим задачам, и в итоге в Турции начинается «брожение». Пробуждаются не только пантюркистские, но и панисламские, и неоосманистские идеи.

Националистические движения возникли и среди арабов, также живших в Османской империи. И вот тут национализм, в принципе, имел некоторые перспективы: арабов в мире более 400 миллионов. При всём уважении к русскому народу, не он является крупнейшим на планете разделённым народом. Сейчас арабы живут в десятках отдельных государств (в Лигу арабских государств входят 23 страны и территории). В случае их объединения могло бы возникнуть весьма мощное государственное образование.

Однако следует учитывать, что арабы не едины. Некоторые специалисты рассматривают их уже как группу родственных народов. В общем-то, так всегда и было. После арабских завоеваний VII-VIII веков население южной части Римской империи (вернее, Византийской, но сами византийцы считали себя единственным продолжением Рима) весьма постепенно преобразовывалось в единый народ. В римскую эпоху там обитало множество этнических групп, но значительную часть населения составляли народы семитской группы — евреи, а также финикийцы и их потомки (карфагеняне и др.). Они благополучно растворились в пришлых арабах (тоже семитах), составив в итоге заметную часть их общего числа.

В результате уже исходно арабы впитали в себя большое количество самого разного этнического субстрата, поэтому в разных регионах отличались друг от друга весьма заметно. Различия касаются и языка: региональные особенности в арабском очень существенны. Однако Коран задаёт единую языковую «рамку», благодаря чему дивергенция ещё не возобладала. Бытовые и поведенческие различия между арабами, к примеру, Египта, живущими в том же ландшафте, что и древние египтяне, основатели первой «речной цивилизации», и, собственно, Аравии, где в ходу были кочевое скотоводство и караванная торговля, сложно недооценить.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 9. Распространение разновидностей арабского языка. Впрочем, групп диалектов всего 5. Непонятны друг другу только диалекты с противоположных окраин ареала.

В этом отношении ситуация там опять-таки напоминает Западную Европу вскоре после падения Рима, когда латинский язык стал претерпевать активную языковую дивергенцию и в итоге породил сразу несколько современных языков романской семьи. Однако тут есть и различия. Прежде всего, исходно разница между классической латынью, являвшейся языком западного христианства и всей тамошней интеллектуальной культуры, и вульгарной латынью, на которой говорили местные жители, была куда больше, чем между языком Корана и разговорным языком большинства арабов того времени. Исходно разницы между сакральным и бытовым языком не было, она возникала постепенно.

Так что, возможно, ситуация у арабов больше напоминает влияние лютеровского перевода Библии на «централизацию» немецкого языка. Различные диалекты в немецком отличаются друг от друга куда больше, чем русский, украинский и белорусский языки. Но именно благодаря наличию сакрального текста на одном из диалектов он рассматривается как бесспорная литературная норма. Вполне возможно, что именно этот вариант реализуется и у арабов.

Как бы там ни было, в начале XX века националистические движения разрушили Османскую империю. В середине XX века арабский национализм набрал уже большую силу. «Помогли» ему деколонизация (она шла именно под лозунгами возвращения национальной независимости) и арабо-израильские войны. На базе панарабских и социалистических идей возникла международная партия БААС — «арабского социализма», предполагающая объединение всех арабов «поверх» межконфессиональных барьеров. В Ираке с его смешанным суннитско-шиитским арабским населением и в Сирии, где встречается много самых разных религиозных меньшинств, БААС стала правящей. В Сирии формально остаётся таковой до сих пор (действующий лидер — президент Сирийской Арабской Республики Башар Асад), но вот как раз Сирия сейчас однозначно попадает в общешиитский, а не панарабский блок.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 10. Башар Хафез аль-Асад с супругой Асмой во время визита в Москву. Башар Асад — не только глава Сирийской Арабской Республики, но и руководитель сирийского отделения партии БААС. После изменения конституции в 2012 году она лишилась официального права на власть, но, что характерно, её представительство в парламенте после этого только выросло.

Таким образом, национализм явно плохо работает и у арабов. В результате роль важнейшего централизующего фактора возвращается к религии. Но надолго ли?

Начало XX века — расцвет националистических движений. Со временем они стали конкурентом религии. Но они постепенно «выходят из моды», в итоге возвращается религия как основной институт реинтеграции.

Почему «государства-нации» в современном исламском мире невозможны

В Западной Европе после падения Рима — как раз в эпоху господства религиозной мысли — все только и делали, что пытались возродить Римскую империю. Вот просто не было тогда популярнее занятия! Когда Одоакр низложил Ромула Августула и отослал в Константинополь императорские регалии, он вовсе не имел в виду, что теперь стал независимым итальянским королём: он подразумевал, что теперь империя воссоединилась, он хочет подчиняться напрямую императору Востока. Сменивший его Теодорих Великий никакого внимания на Константинополь не обращал, но всё же при этом считал, что живёт под верховным византийским суверенитетом. А Карл Великий уже решил восстановить отдельную Западную империю на базе своего Франкского королевства. Потом традицию поддержала Священная Римская империя германской нации…

Изменилась ситуация только после Тридцатилетней войны, когда было официально признано, что в Европе существует несколько отдельных государств не потому, что они имеют на своё существование сакральное право (обоснованное в религии, династических отношениях и т. п.), а потому, что вот так оно исторически сложилось. Появилась концепция государственного суверенитета и взаимного невмешательства во внутренние дела. Что характерно, это совпало с общей секуляризацией общественного сознания. Если до того Европа определяла себя как «христианский мир», то после этого — как «цивилизованный мир».

В своё время в Западной Европе тоже господствовала религия и всё время пытались возродить Римскую империю. Но в итоге после Тридцатилетней войны устоялась система отдельных государств.

Основным регулятором общественной жизни в Европе стала «гражданская религия» отдельных стран: совокупность не столько религиозных (хотя и религиозных тоже), сколько общеидеологических общественных установок, играющих роль основного регулятора социального поведения граждан.

Однако для существования гражданской религии необходимо существование «нации», то есть «народа в политическом смысле». Нация возникает только в индустриальный период. Это особый этап этнического развития. Для архаической фазы развития (охота и собирательство) свойственно «племя» как основная этническая единица. Это совокупность кровнородственных общин, обычно находящихся друг с другом в отношениях экзогамии.

На аграрной фазе, характеризующейся натуральным хозяйством, возникает «народность». Это совокупность говорящих примерно на одном и том же языке людей, обычно обладающих общей религией и живущих (либо не очень давно живших) в одном государственном образовании. При наличии общекультурной связи между людьми одной народности в экономическом отношении они полностью изолированы друг от друга: всё необходимое для жизни производится в пределах одной деревни, в случае исчезновения всего остального мира деревня этого особо и не заметит.

Индустриальной фазе развития с её товарной экономикой свойственны «нации». Нация — это сложный общественный организм. Она обладает способностью к самоорганизации и саморегуляции. Нация не обязательно подразумевает кровное родство всех своих членов: обычное дело, когда в её состав инкорпорируются изначально этнически чуждые меньшинства. Интересы народа как целого (в первую очередь социально-экономические) господствуют над примитивной ксенофобией.

Правда, в Европе в период господства национализма и доминирования теории национальных государств не довольствовались ожиданием того, когда нации сложатся естественным путём, а стремились при каждом удобном и не очень случае выстраивать новые национальные государства целенаправленно. Для этого организовывались массовые перемещения населения и создавались этнически гомогенные территории. Но и без этого в странах Старой Европы нации в своё время благополучно сформировались: в состав французов были успешно инкорпорированы провансальцы, бретонцы и прочие, в Альпах говорившие на четырёх разных языках этнические группы слились в швейцарцев и т. д.

Перед исламским миром стоят схожие проблемы. Очевидно, его в итоге ожидает либо восстановление империи, либо образование ряда стабильных локальных государств. Проблема в том, что сейчас исламские страны уже не могут так просто сделать то, что европейским удалось 100-200 лет назад. Сейчас создать индустриальную экономику «полного профиля» намного сложнее. Просто потому, что за прошедшее время радикально усложнилась вся техносфера.

Сейчас номенклатура всех видов продукции, необходимой для замыкания своей технологической зоны, выросла на порядки. Если 150 лет назад страны с численностью населения в 10 миллионов человек было вполне достаточно для этого, то сейчас полноценная технологическая зона должна включать миллиард человек с лишним. Население даже относительно самостоятельной экономической зоны подразумевает демографический потенциал в сотни миллионов человек (обычно называется цифра от 200-300 миллионов) плюс высокий технологический уровень (позволяющий за счёт автоматизации несколько понизить необходимый порог численности). У современных же исламских стран нет ни того, ни другого.

В Европе по мере индустриального развития основную роль стала играть «гражданская религия» каждой страны. Но в исламском мире этот процесс затруднён: отдельные исламские страны слишком малы для создания современной экономики.

Если не считать страны за пределами исторического исламского мира, то крупнейшие из них — Египет, Турция и Иран. И все они имеют население не более 100 миллионов человек!

Сценарии: Иран и шиитский блок

Объективно наиболее развитой страной исламского мира является Исламская Республика Иран (опять-таки напоминаю, что Пакистан, Малайзию и др. мы не учитываем в связи с их принадлежностью к совсем другим историческим и цивилизационным регионам). Дело даже не в конкретных научно-технических достижениях, хотя их не так мало: стать космической державой и начать ядерную программу в условиях тотальной технологической изоляции, при этом имея приемлемый уровень жизни населения, — задача не из простых.

Это очевидно просто по демографическому ритму: суммарный коэффициент рождаемости в Иране упал до 1.7, в то время как, к примеру, у соседней Турции он составляет 2.1. Таким образом, демография Ирана (несмотря на весь «фундаментализм») имеет отчётливо индустриальный характер — простое воспроизведение уже не обеспечивается (печальный, но постоянный признак завершения модернизации).

Если бы дело было только в экономике и научно-техническом потенциале, то Иран должен был бы рассматриваться как очевидный лидер исламского мира. Однако он, будучи шиитской страной, едва ли сможет вовлечь в свою сферу влияния суннитские страны. По крайней мере, до окончания «религиозной» фазы существования исламского мира, то есть до возникновения у суннитов системы национальных государств с развитой «гражданской религией». Но если это произойдёт, то эти государства вполне могут оказаться сравнимы по потенциалу со всей шиитской частью исламского мира, вместе взятой.

Иран, конечно же, может (и наверняка попытается) объединить весь шиитский регион. Но это в самом лучшем случае не более 150 миллионов человек общего населения. Такой блок будет иметь узкорегиональное значение. Расширяться ему будет некуда: с востока — «Большая Индия», с севера — наша Внутренняя Евразия, с юга — море, с запада — страны суннитского ислама.

Теоретически, конечно, нельзя исключать масштабную суннитско-шиитскую войну, в ней у Ирана неплохие шансы — его противники разобщены и разделены географически (основные — Турция и страны залива). Но выиграть войну — одно дело, а длительное время удерживать контроль над территорией с многочисленным враждебным населением — совсем другое. В современную эпоху по ряду причин долго контролировать враждебные территории не удаётся никому. Едва ли Иран станет исключением.

Но Иран в частности (и шиитский блок в целом) может занять место привилегированного партнёра кого-то из соседей (или относительных соседей) — Индии, Евразии, даже (теоретически) Китая или Европы. Добавка 150 миллионов (да хоть всего лишь 80) человек к технологической зоне резко повышает её рентабельность.

Иран — единственная развитая исламская страна (судя по демографическим показателям). Но шиитский блок дотянет максимум до 120-150 млн, он будет иметь узко региональное значение. Он не сможет быть полностью самостоятельным.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 11. Доля шиитов среди мусульман разных стран. Что характерно, в Сирии их меньшинство, но де-факто именно они контролируют официальное правительство.

Сценарии: арабское национальное сверхгосударство

Что касается суннитского мира, то, на самом деле, реалистичных сценариев не так много. Не сильно утрируя, можно сказать, что в этническом смысле там имеется мощный арабский регион и существенно меньший тюркский (основная часть тюрок проживает за пределами территории исторического исламского мира). Речь может идти, таким образом, или о восстановлении наднациональной империи в том или ином виде, или же должно сложиться арабское национальное мегагосударство (тесный блок государств). Только один из этих двух проектов будет иметь не локальное, а именно общецивилизационное для исламского мира значение. Рассмотрим второй вариант.

Арабы всё ещё воспринимают себя как единое целое И их больше 400 миллионов. Но внутренние различия между ними, как было сказано, весьма велики. Кроме того, основная «загвоздка» в конкретном центре, вокруг которого может начаться объединение. У каждого имеющегося варианта есть «недостатки».

Исторический центр арабских стран — это прародина арабов, сама Аравия. Кроме того, по всем известным причинам в регионе сконцентрированы и наиболее богатые арабские страны. Но…

«Нефтяные монархии залива» откровенно слишком примитивны и отсталы для создания современного индустриального общества. Весь их огромный экономический потенциал идёт на финансирование этой отсталости, именно благодаря ему архаичный социальный строй с абсолютной монархией удалось законсервировать. Кроме того, население основной страны региона, Саудовской Аравии, составляет лишь чуть более 30 миллионов человек, она в этом отношении существенно уступает некоторым другим арабским странам. Самое же главное: там, в Аравии, расположена и Мекка — религиозный центр всех мусульман, вследствие чего местные элиты гораздо больше склонны к панисламскому, нежели к панарабскому мышлению. В связи с этим становится ясно, что шансов на то, что этот регион возглавит арабское объединение, очень мало.

Следующие по значимости арабские центры — Ирак и Сирия. В своё время Багдад и Дамаск были столицами Арабского халифата (ещё в Средние века). И действительно, в XX веке панарабская партия БААС наибольших успехов добилась именно здесь. Но… Сейчас и Ирак, и тем более Сирия находятся под сильным влиянием Ирана, который в панарабском объединении отнюдь не заинтересован (мягко говоря). И не видно, чтобы в обозримое время что-то могло бы поменяться.

Определённым потенциалом обладает Египет — крупнейшая по населению арабская страна. Его население составляет уже более 95 миллионов человек и продолжает расти (по некоторым подсчётам, уже есть и 100 миллионов). Однако следует помнить о «речной» специфике, которая в своё время позволила «стартовать» ещё Древнему Египту. При общей площади в миллион квадратных километров 98% всех жителей страны сосредоточены в долине Нила, где плотность населения — около двух тысяч человек на квадратный километр. Для сравнения: плотность населения, к примеру, города Самара — 2162 чел/км². При этом в Египте всего 3 миллионных города: всё остальное население проживает в небольших городах и в «сельской» местности между ними. Общая доля формальных горожан — всего 45%, но по факту плотность населения вполне городская повсеместно, не считая пустыни. Большинство арабов живут в существенно иных условиях, менталитет египтян заметно отличается от общеарабского.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 12. «Цветок Нила»: долина Нила — одно из самых впечатляющих мест на ночной Земле при взгляде с орбиты. «Стебель» — пойма Нила (Верхний Египет), сам «цветок» — дельта (Нижний Египет). Что характерно, несмотря на то что современный Египет в богатстве и общем уровне развития не сравнится с европейскими странами, тоже присутствующими на фото, он выглядит куда ярче. Неудивительно: плотность населения «Цветка» примерно соответствует среднегородской европейской. Это оказывается более важным фактором, чем богатство. Достаточно сравнить долину Нила с расположенным совсем рядом куда более обеспеченным, но при этом всё равно более тусклым Израилем, тоже, по европейским меркам, весьма густонаселённым! В других же арабских странах нет и отдалённо чего-то подобного.

Тем не менее, почти 100 миллионов человек — это много: при полноценной модернизации Египет просто не может не стать экономически весьма мощной страной. Собственно, учитывая коэффициент рождаемости в 3,5 ребёнка на женщину, он продолжает быстро наращивать население и такими темпами и в одиночку, без других арабских стран скоро дорастёт до того положения, когда окажется по меньшей мере интересным потенциальным «привилегированным партнёром». То есть сам он пока не будет способен к выстраиванию технологической зоны, но вполне сможет помочь её достроить кому-нибудь другому: страна или блок стран, которой не хватает «чуть-чуть» потенциала для того, чтобы создать отдельную технологическую зону, благодаря Египту сможет это сделать.

Что касается панарабского объединения, то сочетание демографического потенциала Египта и финансового (стран Персидского залива) вполне могло бы по меньшей мере начать этот процесс. Однако в настоящий момент отношения между недавно уже переболевшим исламизмом Египтом и «фундаменталистами» залива далеки от радужных.

Ситуация с Ливией общеизвестна (впрочем, там всё равно слишком маленькое население).

Дальний запад арабского ареала, Марокко и Алжир, в принципе, тоже могли бы стать центром модернизации: общий демографический и экономический потенциал у них достаточно велик. Однако отношения между ними оставляют желать лучшего. Традиционная связь обеих стран с Францией тут может сыграть как в минус, так и в плюс. Следует учитывать также, что носители западных и восточных арабских диалектов уже не понимают друг друга (а именно на востоке своего исторического ареала и живёт большинство арабов).

Таким образом, при всех оговорках наиболее перспективным арабским центром следует считать Египет. Нужно учитывать и то, что по мере научно-технического развития в мире требования к минимальной численности технологической зоны будут снижаться. Вследствие этого рано или поздно Египет и сам, без тесного союза с другими странами, получит возможность совершить экономический рывок. Если, конечно, сохранит до этого момента социально-политическую стабильность (а сделать это ему будет непросто).

В исламском мире или должна восстановиться империя, или должно сложиться арабское национальное государство: арабы всё ещё воспринимают себя как целое, а это 400+ млн человек. Но их внутренние различия уже весьма велики.

Сценарии: новая европейская колонизация

Таким образом, очевидная возможность исламского мира обрести субъектность — это возникновение панарабского блока. О сложностях, которые стоят на пути к этому, сказано уже достаточно, но это самый реалистичный вариант.

В случае если это не получится, арабская Северная Африка, скорее всего, в том или ином виде оказывается под контролем единой Европы. Необходимо помнить о том, что в своё время Франция контролировала значительную часть региона. И ушла оттуда не по своей воле.

Франция является объективно второй по силе страной в НАТО (по крайней мере, если учитывать ядерное оружие, а его обязательно следует учитывать). В случае весьма вероятного распада Запада на европейскую и англосаксонскую части именно она и будет задавать стратегическую линию Европы. Франция, будучи ядерной державой, автоматически станет основной силовой опорой новоевропейской геополитической общности (ну не безъядерная и исторически «закомплексованная» Германия же?). С большой долей вероятности она предпримет попытку восстановить французские/европейские позиции на африканском континенте. Собственно, такие попытки уже и предпринимались.

Вполне вероятно, что в результате арабские страны действительно окажутся под контролем Европы (по крайней мере, на некоторое время). Однако всё зависит от сроков: если Европа сталкивается с серьёзным внутренним кризисом и не может своевременно заняться югом Средиземноморья, то тогда панарабский блок всё-таки успеет возникнуть. Вполне вероятно, именно с целью противостояния Европе. Будучи, несмотря на численность населения, не самой мощной структурой поначалу, он будет вынужден обращаться за помощью к соседям и международным инстанциям — от ООН до БРИКС, и таким образом подобный конфликт может потенциально стать началом весьма масштабного противостояния.

Исламский цивилизационный проект: то, чего нет


Рис. 13. «Средиземноморский союз» по соглашению 2008 года. Синий цвет — члены ЕС на тот момент, жёлтый — другие страны, в полосочку — страны-наблюдатели. Одним из главных архитекторов и лоббистов союза был президент Франции Николя Саркози.

Страны Северной Африки в этом случае окажутся под фактическим контролем Единой Европы, если та не впадёт в длительный кризис. Если впадёт, то панарабский блок всё же возникнет.

Сценарии: неоосманизм, или Турция в евразийских структурах

Турция в настоящее время находится в весьма сложном положении. Современная официальная идеологическая модель Турции, восходящая к Ататюрку (расшатавшаяся при Эрдогане, но отнюдь не до конца), немногим более «продвинута», чем у нефтяных монархий: это простой, примитивный национализм. Тот самый, который казался эффективным в начале XX века, но в дальнейшем разочаровал своих приверженцев. Исходно Турция претендовала на то, чтобы в конечном счёте объединить вокруг себя всех тюрок мира (при этом все, кто живёт на территории Турецкой Республики, автоматически объявляются турками).

Если прежняя Турция — Османская империя — исповедовала панисламизм (по меньшей мере «пансуннизм»), то новая Турция ориентировалась на пантюркизм. В период существования СССР у неё было мало шансов реализовать подобную программу, но после 1991 года возникло впечатление, что теперь ситуация изменилась.

Однако на самом деле изменения минимальны. Дело даже не в том, что соперничать с Россией во влиянии на формально тюркские, но всё же постсоветские республики сложно. Просто даже в случае тотального успеха ситуация для Турции меняется не очень принципиально: всех мировых тюрок что-то около 160-165 миллионов человек. То есть претендовать такая мега-Турция могла бы лишь примерно на то же, на что и шиитский блок во главе с Ираном, с поправкой на более низкий уровень развития.

Это при том, что на практике реализовать такой проект шансов весьма немного. Для начала пришлось бы разгромить Иран, чтобы вырвать из-под его контроля иранских азербайджанцев и прочих тюрок-шиитов.

Кроме того, хотя формально Турция населена именно «турками», реальное количество граждан тюркского происхождения в самой Турции составляет лишь около 55 миллионов человек (остальные — курды и прочие). То есть если называть вещи своими именами, тюрок в Советском Союзе жило заметно больше, чем в самой Турции.

Основная часть тюркских постсоветских стран или напрямую участвует в постсоветской интеграции, или по меньшей мере лояльна к России. Даже Азербайджан обсуждает вступление в Евразийский экономический союз. Даже самоизолирующаяся Туркмения является ассоциированным членом СНГ. Узбекистан, несмотря на все конфликты с соседними Таджикистаном и Кыргызстаном, балансирует на грани членства в ОДКБ и ЕАЭС.

По мере модернизации и усиления постсоветских стран и становления структур многополярного мира на постсоветском пространстве будут нарастать тенденции к реинтеграции (что уже реально и наблюдается). ЕАЭС, вполне вероятно, в итоге централизуется до степени СГРБ. В такой ситуации налаживание активных связей между Турцией и тюркскими постсоветскими странами вовсе не приведёт к тому, что последние перейдут в сферу геополитического влияния Турции (таковой, в общем-то, и нет). Наоборот, скорее, сама Турция соскользнёт в «гравитационную яму» Внутренней Евразии.

При всём уважении, у Турции просто нет никаких преимуществ, на которые она могла бы опереться. Она не является ядерно-космической сверхдержавой. Следовательно, она несравнимо слабее в военном отношении. Она слабее экономически. Существенно уступает в сфере науки и техники. По населению также в разы уступает СГРБ (как основному центру постсоветской интеграции). Меньше территориально и её территория, хотя и находится в стратегически важном месте, по этому пункту не сравнится с территорией евразийских стран. Ну и турецкая модель межнациональных отношений однозначно проигрывает любой из тех, что сложились в постсоветских странах (кроме прибалтийских и украинской).

Что интересно, ситуация почти не меняется, даже если сравнивать Турцию не с СГРБ, а всего лишь с соседним Ираном, много лет находящимся под санкциями. Космической державой Иран, в отличие от Турции, является. Самостоятельно создать ядерную энергетику он явно мог бы. Территория — больше. Межнациональные отношения — лучше…

У Турции потенциально остаются панисламский или «неоосманский» проекты, в которых она могла бы сыграть главенствующую роль. На уровне практических действий они совпадают.

Панисламский предполагает создание Исламской Республики Турция с последующим возможным превращением её в некий суннитский аналог Ирана. Это, несомненно, могло бы помочь решить внутренние проблемы страны. В частности, появилась бы возможность объяснить курдам, почему они должны жить в составе Турции. Курды, что ни говори, в этническом смысле турками не являются. Но притом курды, несомненно, тоже мусульмане…

Однако попытка решить с этой позиции внешние проблемы — выстроить реально крупный исламистский блок — уже малоперспективна. Это подразумевало бы подчинение хотя бы арабских государств залива (или по меньшей мере образование тесного союза с ними). Для этого Турции опять-таки нужно для начала обеспечить себе путь на юг, на соединение с ними, что подразумевает разгром и поглощение западной части шиитского блока (или хотя бы одной Сирии). Кроме того, надо как-то решить вопрос с Израилем, который с новой исламистской Турцией вряд ли окажется в хороших отношениях.

Фактически, что характерно, это всё подразумевает выстраивание чего-то напоминающего позднюю Османскую империю — уже без европейских владений, но с ближневосточными. «Неоосманизм» как идеология подразумевает примерно то же самое: объединение всех или части бывших территорий Порты. На практике это подразумевало бы тот же план действий: конфликт с «Большим Ираном» и подчинение стран залива.

Перспективы такого противостояния для Турции весьма сомнительны: она имеет вооружённые силы, по возможностям примерно сопоставимые с иранскими, но если учитывать Ирак и Сирию (которые в среднесрочной перспективе оправятся от последствий войны), то перевес явно оказывается на стороне противника. Если же добавить позицию Израиля, который не заинтересован в образовании вокруг него единого исламистского блока (неважно, кто окажется во главе него), то вероятность успеха для Турции становится весьма призрачной.

Но даже опрокидывания Ирана оказалось бы недостаточно для установления господства в исламском мире. Когда противостояние с шиитским блоком уйдёт в прошлое, актуальными снова станут межнациональные арабо-турецкие противоречия. Египет значительно беднее Турции, но населения имеет больше турецкого. Вооружённые силы двух стран как минимум сравнимы. Страны Персидского залива в военном отношении слабее, но значительно богаче. Одним словом, у Турции мало шансов добиться доминирования в исламском мире силовым путём. А при неблагоприятном стечении обстоятельств ей придётся иметь дело с Ираном — Ираком — Сирией, Израилем, странами Персидского залива и Египтом одновременно.

В принципе, в определённых обстоятельствах можно представить себе добровольное объединение арабских стран и Турции в общий военный блок, если реализуется вариант с необходимостью совместного противостояния новой европейской экспансии. Но для того, чтобы он оказался бы хоть сколько-то стабильным, необходимо, чтобы европейское давление оказалось бы недостаточно сильным для того, чтобы сразу решить дело в свою пользу (а ведь даже независимая от США Западная Европа будет обладать более чем серьёзным военным потенциалом, включая французский ядерный арсенал). Но одновременно и не настолько слабым, чтобы после отражения первого натиска военный блок потерял смысл и распался бы. Одним словом, воздействие должно быть уж очень тонко «дозировано». Вероятность совпадения всех факторов весьма низка.

Если же попытки Турции создать панисламский/неоосманский блок проваливаются, то ей волей-неволей придётся вернуться к пантюркистской логике развития. А она однозначно приводит к интеграции Турции в евразийские структуры.

В самом деле, общеэкономическая логика говорит о необходимости для небольшой страны вхождения в состав крупной технологической зоны. Свою создать не удалось, значит, остаётся «вписаться» в чужую. Для Турции географически близки Европейская и Евразийская технологические зоны (пока они не сформировались, но практически наверняка получится именно так). В «Европу» Турцию не приняли даже на пике процессов расширения ЕС, когда, казалось, готовы были принять кого угодно. Туда она может войти только с неоколониальным статусом. Значит, остаётся Евразия.

Эта простая логика будет подталкивать Турцию в сторону ЕАЭС и СГРБ. Грубо говоря, ей больше некуда деться: налаживать отношения с Ираном мешают упомянутые противоречия, Индия и Китай слишком далеко… Надёжнее всего — войти в Евразийский союз, возглавив там тюркское меньшинство.

У Турции не хватает потенциала, чтобы объединить на своей основе исламский мир. Турция не может «переманить» тюркские страны СНГ: скорее, она сама будет втянута в евразийскую интеграцию.

Таким образом, соскальзывание Турции в «нашу» сторону представляется почти неизбежным.

Вывод: исламской проектности как таковой практически нет

Таким образом, исламская проектность слишком слаба. Предел её мечтаний — вернуть геополитическую субъектность исламскому миру или хотя бы его части. Говорить о том, что она может представлять опасность для окружающих регионов, значит очень сильно ей польстить.

Ислам и исламизм могут использоваться высокоразвитыми странами друг против друга и против международного порядка в целом. Но не более того. Исламский мир — это мировая периферия, сейчас она, в связи с тем что центров сил теперь становится много, «разрывается» между ними. В лучшем случае ей удастся сформировать свой отдельный центр. Шанс на это есть, но не очень большой. В этом случае, скорее всего, речь будет идти об арабском блоке, ключевую роль в котором сыграет Египет.

Отдельный шиитский блок сформирует Иран, но его потенциала недостаточно для того, чтобы стать отдельным «полюсом» многополярного мира.

Вот обратную ситуацию, когда окружающие высокоразвитые регионы используют свои мусульманские меньшинства для влияния на исламский мир, можно представить себе очень легко.

Исламская проектность слишком слаба для серьёзного влияния на мир: ей в лучшем случае удастся вернуть историческую субъектность исламскому миру. Напротив, другие регионы с исламскими меньшинствами будут влиять на исламский мир.

Таким образом, в ближайшее время исламский мир, скорее всего, будет представлять собой «поле боя». Впрочем, для каких-то исламских стран это будет шансом для быстрого развития. В конце концов, Иран начал модернизацию в условиях войны с Ираком, а продолжил при международной изоляции.

Что касается перспектив для СГРБ в частности и ЕАЭС вообще, то нужно быть готовыми к тому, что нам «свалится на голову» как минимум Турция. У неё, как было сказано, практически нет другого реалистичного выхода. Это может резко ускорить интеграцию ЕАЭС: раньше тюркские страны пытались использовать Турцию как противовес СГРБ, а сейчас она сама оказывается в союзе (хотя уровень её интеграции в евразийские структуры, очевидно, поначалу будет не очень высок).

Но также нельзя исключать и начала быстрого сближения с Ираном. У Ирана в частности и шиитского блока вообще есть варианты, с кем «дружить». Но так как самостоятельно он создать технологическую зону не может, то должен выбирать партнёра. В рамках же союза с менее населённой Евразией он, как и Турция, объективно может иметь более высокий статус, нежели при союзе, к примеру, с Индией.

Ну и нельзя исключать того, что с Турцией и Ираном нам придётся иметь дело одновременно.

СГРБ и ЕАЭС придётся определять для себя допустимый уровень сближения с Турцией и/или Ираном. Объективные процессы в мире требуют высокого уровня интеграции с ними.

P.S.: Теоретически существует возможность создания коалиции «шиитский блок плюс Турция». Его потенциал, в принципе, окажется достаточным, чтобы попробовать на паритетных началах создать отдельную технологическую зону (и один из мировых «полюсов»): население перевалит за 200 миллионов, объединённый блок получит технологический и ресурсный потенциал Ирана… Со временем этот «полюс» смог бы претендовать и на серьёзное влияние в арабском мире.

Однако такой вариант требует чрезвычайно высокой культуры стратегического планирования от всех участников подобного союза. А по меньшей мере Турция склонности к этому в обозримое время не проявляла. Кроме того, для неё это подразумевало бы разрыв со всеми прежними идеологическими установками. Так что этот наиболее выгодный для исламского мира как цивилизации проект видится крайне маловероятным. Но тем не менее — Иншалла…





ПОДПИШИСЬ СЕЙЧАС НА Telegram Россия и Украина Новости: Спецоперация Z и будь в курсе новостей!
Оцени новость:





Также смотрите: 
  • Алексей Пушков. Право знать! 25.11.2017
  • 24 ноября 2017. Военная обстановка в Сирии и Ираке





  • Другие статьи и новости по теме:

    Вам понравился материал? Поблагодарить легко!
    Будем весьма признательны, если поделитесь этой статьей в социальных сетях:

    Обнаружили ошибку или мёртвую ссылку?
    Выделите проблемный фрагмент мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
    В появившемся окне опишите проблему и отправьте уведомление Администрации ресурса.
      Оставлено комментариев: 0
    Распечатать
    Информация
    Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.






    НОВОСТИ В TELEGRAM


    Наши партнёры
    Мы Вконтакте
    Популярные новости за неделю
    Спонсоры проекта