Бойкот, который не был замечен

С массовым бойкотом, который был объявлен редакциями различных СМИ – одними  Госдуме в целом, другими отдельно Комиссии по этике, третьими виновнику торжества Леониду Слуцкому – похоже, случилась некоторая заминка. Большинство изданий стали потихоньку отказываться от выполнения взятых на себя обязательств в полном объеме, все чаще обращаясь к народным избранникам за комментариями по злободневным вопросам, а в некоторых случаях (о ужас!) даже позволяя себе цитировать «проказника и скандалиста», чьи прегрешения, впрочем, так и остаются предметом обвинений, а не доказанным фактом.

Я, честно говоря, вообще не хочу вдаваться в существо дела, поскольку считаю, что в этой ситуации докопаться до истины в принципе не представляется возможным, поскольку Комиссия по этике в силу отсутствия у нее необходимых полномочий и инструментов не в состоянии провести сколько-нибудь основательное расследование, а профессиональные органы следствия едва ли стали предпринимать какие-либо действия в силу ничтожности, с точки зрения закона, предъявленных Слуцкому претензий.

Меня в этой истории не устраивает другое, а именно: солидарное и истерическое нарушение журналистскими редакциями принципа презумпции невиновности, обязательность соблюдения которого, они всегда называли обязательным условием профессионального поведения. Человек не может быть объявлен виновным до тех пор, пока его вина не установлена. Но Слуцкого признали впавшим в грех любострастия почти конвульсивно, исходя из тотальной уверенности в обоснованности поданых журналистками жалоб на приставание с его стороны.

Я понимаю желание журналистов заступиться за коллег по цеху, но компанейщина, да еще в нарушение взятых на себя обязательств не выносить приговор собственноручно до решения суда – а жертвам гипотетической похоти никто не мешал туда обратиться – это перенос не самых благовидных западных традиций искоренения тех или иных общественных пороков, как их понимают на Западе. Крайне сомнительная кампания, получившая наименование meetoo, жертвами которой стали продюсер Вайнштейн и уже изрядное количество голливудских актеров, велась точно таким же образом.

Сначала женщины заявили о домогательствах, имевших место в далеком прошлом, а потом СМИ, не попытавшись поставить под сомнение их утверждения, открыли сезон самой остервенелой охоты на фигурантов скандала. Понятно, что происходящее на просвещенном Западе, не может быть в принципе неверным по своим нравственным и правовым основаниям, там производят только продукт высшего сорта. Модель травли, использованная в meetoo, оказалась столь впечатляющей по своим разрушительным результатам, что гарантированно запустила цепную реакцию, докатившуюся в пределы и нашего Богоспасаемого отечества.

Я не думаю, что в данном случае речь идет о какой-то спланированной акции, инициированной извне. Скорее всего, восприимчивые и нервные дамы решили повторить успех и нашли полное понимание именно в медиасреде, привыкшей некритически копировать ритуалы, органичные для западного истеблишмента, но абсолютно нестыкуемые с нашей общественной моралью. Бойкот, который, видимо, казался журналистам высоконравственным актом, совершаемым во имя защиты женского достоинства, общество или не заметило вовсе или посчитало ахинеей и дичью. Расправа с членом трудового коллектива на собрании этого самого коллектива – это точно не та церемония, возвращения которой из советского прошлого желали бы российские граждане.

Проблема даже не в том, что в России довольно прохладно относятся к обвинениям в приставаниях, рассматривая последние как неизбежный, а иногда и необходимый элемент отношений между полами. В самом деле, если контакты между мужчинами и женщинами будут выхолощены до формальных, лишенных намека на эротизм ритуалов, то как вообще мужчина или женщина смогут сообщить предмету своей симпатии о своих видах на что-то более близкое, нежели дружба или деловые отношения. Помимо этого, наши люди считают, что женщина отнюдь не является покорным и безгласым существом, лишенным возможности дать отпор посягающему на ее достоинство. Это можно сделать сотнями способов – от весьма радикальных, сопряженных с использованием подручных средств для умиротворения похотливца,  до мягкого перевода неловкой ситуации в шутку. А уж утверждения о непреодолимой психологической травме, коипирующие западные аналоги, вызывают в лучшем случае недоумение.

Конечно, кому-то вполне может быть очень неприятно, что его ухватили за неположенное место, но это действие не так сложно пресечь и вытравить из памяти воспоминание о дурацком эпизоде. Психологическая травма, когда наши люди признают ее наличие, может быть связана с куда более серьезными неприятностями – потерей близких, войной, иными катаклизмами. То есть с настоящими бедами, а не когда кто-то хватил по жопе.

Хорошо это все или плохо – другой вопрос. Как по мне, так отлично, но просвещенному Западу мы, конечно, кажемся неотесанными мужланами, отвратительными сексистами, ущемляющими права женщин и гомосексуалистов.  В любом случае, судьба грандиозного бойкота была в общем предсказуема с самого начала. Наши медиа уверены в эффективности западных практик и потому охотно их применяют, ожидая результата сопоставимого с тем, какой произвел заимствованный оригинал. Но поскольку общество только фыркнуло в ответ, не приняв во внимание благородный порыв журналистского сообщества, то сейчас приходится потихоньку сдавать назад, ибо и депутаты в качестве ньюсмейкеров все-таки нужны, да и сам господин Слуцкий не слишком походит на избранного общественным мнением в презренные пределы изгоя. А ведь прошел уже целый месяц или даже больше.