19-03-2020, 00:17   Раздел: Новости   » С другого угла Комментариев: 0

С другого угла

С другого угла

С другого угла

С точки зрения многих левых или оппозиционных деятелей, в России нет таких проблем, как интеграция в Евразии, «собирание земель» и строительство более широкой нации. Но острота левой социальной критики не снимает вопросов о том, чем пытались быть некоторые левые в годы глобального кризиса, куда движется прогресс и можно ли быть актуальными без рецептов, находящихся в единстве для внешних и внутренних проблем своей страны. Не выходит ли иначе роль исторического арьергарда, а вовсе не прорыв вперед?

2008 год породил разговоры о близящемся конце капитализма. 2020-й принёс третью волну глобального кризиса, которая, казалось бы, дала почву для усиления этих настроений. Несмотря на сопутствующее обличение большого бизнеса и политики правительств, они носят во многом беспомощный апокалиптический характер. В России эти настроения особенно ощутимы, и, как кажется в силу резкости фразы левых блогеров, готовы вот-вот привести к окончательному решению классового вопроса. При этом вопрос этот выглядит внутренним, словно бы находящимся в вакууме по отношению к остальному миру. Не придаётся никакого значения «теме Крыма», отношениям России со странами Прибалтики и Кавказа, агрессивной игре США и ЕС. Кажется, будто можно снять общественные противоречия одним ударом, так всё созрело.

Однако всё далеко не так просто. Свидетельство тому — недавняя история.

В Евросоюзе в годы долгого мирового кризиса расцвёл и завял левый социал-реформизм либерального толка. Приход к власти партии «Сириза» в 2013 году в Греции породил немало надежд на то, что политика сокращения социальных расходов и коммерциализации государственных программ (от образования до медицины), а заодно и наступление на пенсионные права будут остановлены теперь во многих странах. Раз в одной стране у руля оказалось вроде бы левое правительство, значит, это случится и в других странах, рассуждали некоторые аналитики. Почему такого не стоило ожидать в Испании с левой партией «Подемос», во Франции с левым кандидатом в президенты Жан-Люком Меланшоном, в США с Берни Сандерсом, Джереми Корбином и новыми лейбористами в Великобритании или в России с её неокоммунистами или леволибералами? Разве сам основатель микросистемного анализа Иммануил Валлерстайн не объявил о крахе неолиберализма и надеждах левого поворота?

В разгар второй волны кризиса (2014–2016 гг.) я не раз спорил с коллегами о том, что происходит и реально может происходить. За полгода до начала этой истории автор статьи вернулся из продолжительной иммиграции; прожив в Греции 5 с половиной лет и посещая другие страны ЕС, участвуя в протестных акциях, собраниях и дискуссиях, анализируя всё происходящее, я имел право на трезвый анализ. Ещё до этого, когда во Франции пришли к власти «самые левые социалисты Европы» во главе с Франсуа Олландом, предупреждал: дело кончится фарсом, а сами эти «социалисты» являются лишь обёрткой неолиберализма. Подтвердилось это, подтвердилось и другое. Левый поворот в Европе оказался пародией, что случилось не только из-за постмодернистского либерал-цинизма его руководителей, но более всего из-за бессильного состояния общества.

Если либеральные левые «верхи» не захотели бороться и осуществлять какой-либо подлинный левый поворот, то «низы» оказались поражены страхом резких изменений. Потому на Западе левый поворот 2013–2020 гг. вылился в парад неудач, недоделанных или искусственно утраченных побед. «Низы» оказались ослаблены десятилетиями неолиберальных реформ и пропаганды, сокращения и выноса индустрии в страны периферии. Структуры традиционной борьбы были дискредитированы; партии, профсоюзы и коммунистические идеи — всё потеряло доверие, с которым ушли и практики устойчивой самоорганизации. В этой ситуации здоровой оценкой мог быть только скептицизм в отношении очень рыхлой и зыбкой оппозиции к неолиберальной элите.

Со мной спорили. Спорили и с прогнозами относительно того, что в России успех Алексея Навального и всей либеральной оппозиции при поддержке левых или без неё чреват национальной катастрофой. Разногласия эти привели к разрыву с бывшими коллегами и созданию Института нового общества, обида на который стала особо болезненной после выхода доклада «Общество без оппозиции: кризис левых в эпоху неолиберализма и после». Впрочем, неудачи западных левых легко списываются в России на отсутствие у них марксистской теории, которой, по собственному мнению, левые блогеры в России владеют в совершенстве. Эта уверенность не лишена основания: они прочли и в состоянии пересказывать отдельные части советских политических учебников. И хотя это далеко от марксизма как метода познания и действия, главное не в этом.

Что на Западе, что в России социально-либеральные или неосоветистские левые видят не мировой исторический процесс с некой логикой и некими задачами для наций и их экономик, а скорее внутренние противоречия в государствах.

Как могла «Сириза» в Греции решить проблему кризиса и разорения страны «тройкой» (ЕЦБ, МВФ и еврокомиссарами), если она не имела никакого нового видения внешней политики? Могут ли британские лейбористы обеспечить своей стране развитие, не посягнув на её роль в мировых торговых и финансовых процессах, оборачивающуюся богатством в Сити Лондона, и бедностью для трудящихся? Где взять им рынки для новой индустриализации?

Как могут рассчитывать сторонники Сандерса на социальные реформы без списания долга правительства и девальвации доллара, разорительной для многих семей среднего класса? Наконец, почему обыватели так боятся в массе голосовать за левых радикалов? Разве они не должны ориентироваться на передел имущества, на острую борьбу, а не на status guo и мягкие реформы? Все эти вопросы не ставятся. Считается, что дело левых — говорить громко лозунги или обещать подправить социальные огрехи без всякого «влезания в Сирию» и «классово чуждого конфликта с Украиной», и дело пойдёт.

Проблема эта далеко не только российская.

На Западе всплески в политике левого реформизма повторяют его приход в нулевые годы в страны Латинской Америки. Впрочем, тогда всё было серьёзнее. Но, что важно, там тоже внешней повестки не существовало. Всё это кончилось весьма печально; левые правительства оказались не в силах справиться с кризисом, а американский империализм вернулся и помог им посыпаться одному за другим. Держится лишь Венесуэла. Держится при поддержке России. Но держится и за счёт пропитанной национальным духом армии и бюрократии. В Бразилии, Эквадоре, Боливии опоры на массы и веры в демократию оказалось маловато для удержания левыми власти.

Хуже всего то, что отказ от понимания единства внешних и внутренних задач так никуда и не ушёл. А внешнюю задачу для стран Латинской Америки сформулировал ещё Симон Боливар (1783–1830 гг.) — отец независимости от испанцев. Суть её в создании континентальной республики, которая даст сильный рынок, свяжет народы и обеспечит сильное государство.

Аналогичные задачи исторически стоят для России и народов постсоветских государственных образований. Для большинства этих стран никаких успешных социально-экономических реформ, никакой независимости процессов от США и ЕС, а значит и развития не может быть, пока не будет решён вопрос соединения с соседями. Однако это необходимость для выхода из кризиса и прогресса, а не для элиты с её планами вечной незаметности и манёвра между сильными игроками. Россия более явно заинтересована в евразийском блоке экономик и имеет пространство манёвра. Она может стабилизировать и вывести на рост свою экономику, но развитие явно нуждается в «собирании земель» — создании большого единого экономического пространства при общности политической системы.

Впрочем, сколь бы мало готова была постсоветская бюрократия малых стран поступиться тем, что чаще всего называет словом «суверенитет», но задачи выхода из кризиса в рост стоят объективно. Они будут сильнее отговорок от интеграции. В целом же всё это весьма далеко от конца капитализма и от социального реформизма в вакууме. Что же остаётся?

Мировой кризис создал необычайно сложную обстановку в Евразии. Всё это, конечно, можно описывать как «предсмертные судороги отжившего строя», но в реальности «судороги» больше походят на родовые. Рождается новая повестка для интеграции, торговли, производства, национального строительства и развития социального государства. Начинается время реформ, но также время борьбы за расширение пространства развития.

Всё это означает, что, только имея в единстве активную внутреннюю и внешнюю политические повестки, такие государства, как Россия, смогут добиваться успеха. Ощущает это и общество, вовсе не случайно тяготея к советским достижениям и величию.

Найти своё место в новом процессе должны и малые постсоветские страны. Это становится важной задачей, вне которой не существует вопросов о социальных реформах, политической демократии, культурном или нравственном прогрессе общества. Политические круги, это принять не желающие, а в России ещё и порой уверенные в уместности блокировки с прозападными либералами, лишь бы только можно было говорить резко, политическими силами в новую эпоху не будут. Или всё-таки будут? Но тогда какими? Близкими ли интересам народа? Дружественными ли к идеалам социально-экономического прогресса?





ПОДПИШИСЬ СЕЙЧАС НА Telegram Россия и Украина Новости: Спецоперация Z и будь в курсе новостей!
Оцени новость:





Также смотрите: 
  • Минобороны России опровергло заявление Турции о восьми уничтоженных в Сирии ЗРПК "Панцирь"
  • Путин страхует Россию от рисков





  • Другие статьи и новости по теме:

    Вам понравился материал? Поблагодарить легко!
    Будем весьма признательны, если поделитесь этой статьей в социальных сетях:

    Обнаружили ошибку или мёртвую ссылку?
    Выделите проблемный фрагмент мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
    В появившемся окне опишите проблему и отправьте уведомление Администрации ресурса.
      Оставлено комментариев: 0
    Распечатать
    Информация
    Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.






    НОВОСТИ В TELEGRAM


    Наши партнёры
    Мы Вконтакте
    Популярные новости за неделю
    Спонсоры проекта