О выдуманной реальности и постправде

Конечно, то, что происходит сейчас в западных СМИ, я бы не стал называть истерией. Это вполне сознательная, продуманная политика, имитирующая истерию и ставящая своей задачей вызвать истерию у аудитории, которая это читает, смотрит и слушает. Если подбирать определение для этой кампании, то я бы назвал это «провокацией», это, по-моему, самое очевидное.

При этом я как человек, занимающийся российско-белорусскими отношениями, и как человек, который много лет интересуется политикой и смотрит новости, совершенно на эту провокацию не поддаюсь, в истерику не впадаю. Я думаю, любой, кто просто следил за новостной лентой последние годы, в частности за историей российско-белорусских отношений, на эту провокацию поддаваться не может, потому что в нефтегазовых спорах между Россией и Белоруссией, из-за которых якобы существует конфликт между двумя странами, нет ничего нового. Они повторяются с периодичностью раз в два-три года. Можно просто математическими методами высчитывать циклы этих нефтегазовых переговоров, алгоритмы, по которым эти споры решаются и урегулируются. Это вообще благодатная тема для политологов, которые используют математические методы политического анализа. Нет абсолютно ничего нового по сравнению с тем, что было в конце 2016 года, в 2015, 2012 годах. Каждые два-три года это всё происходит.

И точно так же ничего нового не происходит в той информационной волне, которая идет с запада.

Единственное новое, что появилось, — это способы доставки этой информации, потому что за последние пару лет технологии сильно шагнули вперед, появились новые виды СМИ, по сравнению с которыми даже социальные сети — это уже вчерашний день. Я имею в виду мессенджеры «Телеграм», Viber и т. д., через которые информация распространяется совершенно неконтролируемо. Непонятны её источники, непонятны владельцы телеграм-каналов, а аудитория у них большая и влиятельная. Из-за этого появляется большое беспокойство у той же белорусской стороны, потому что когда через крупный телеграм-канал распространяется фейк об инфаркте у первого лица страны, на которого завязана вся политическая система, то это совершенно очевидно диверсия против государства, это подрыв его национальной безопасности. И с этим, безусловно, нужно бороться. Кстати, на переговорах между Минском и Москвой эта тема уже поднималась.

Но если вычесть этот фактор новых технологий и смотреть только на контент того, что распространяется, то тут нет ничего нового.

Эта тема, что российско-белорусское братство закончилось, что Белоруссия уходит от России или что Россия уходит от Белоруссии, существует ровно столько, сколько и союзные отношения. Как возникли в середине 90-х эти отношения между Ельциным и Лукашенко, так регулярно и воспроизводится миф о том, что они заканчиваются или уже закончились.

В том, что касается российско-белорусских отношений, мы имеем дело с проблемой выдуманной реальности, которая сейчас вообще стала очень заметной в информационном пространстве. Выдуманная реальность — это ситуация, когда в отдельных целевых аудиториях создаётся впечатление, что какие-то мифологические вопросы, которые в их среде обсуждаются, это и есть объективная сегодняшняя политическая реальность.

Два самых ярких примера.

Это, во-первых, разговоры о Курилах, которые якобы хотят передать Японии. Это всерьёз обсуждается на российско-японских переговорах.

И второй — российско-белорусские отношения. С одной стороны, Россия будто бы хочет оккупировать Беларусь, с другой — Беларусь уходит в НАТО и Евросоюз. Всё это никак не подтверждается никакими фактами и сопровождается лишь слухами. Мол, у Лукашенко было совещание, на котором они решили противостоять российской аннексии и до «последнего белорусского партизана бороться за независимость и суверенитет Белоруссии». На следующий день выходит пресс-секретарь и опровергает эту информацию, говорит, что никакого совещания не было, но в этой выдуманной реальности, в этом уже созданном мире постправды те люди, которые хотят в это верить, этого опровержения уже не слышат. И тут опровергай или не опровергай, они уже в этой постправде уверены. Вот это очень большая проблема — появление в российско-белорусских отношениях, в информационной среде, пространства постправды, в котором обсуждается и признаётся реальностью то, что реальностью не является. С этим, конечно, нужно системно бороться, если мы не хотим, чтобы эти проблемы из информационного, более того, из сетевого пространства, не перешли бы в реальную плоскость наших отношений. Потому что то, что обсуждается в интернете, так или иначе влияет на реальность — на сознание аудитории. И первый шаг — самим приходить в эти самые новые медиа. Если направить всю силу и энергию в этом направлении, как это уже долгие годы делают поляки и американцы, не концентрируясь на Белоруссии, то мы сможем переломить эту ситуацию.