Алексей Леонков: В ответ на прорыв ВСУ под Херсоном России нужно втоптать киевский режим в каменный век

Алексей Леонков: В ответ на прорыв ВСУ под Херсоном России нужно втоптать киевский режим в каменный век

ВСУ сейчас применяют против России тактику сетецентрических войн. Главный способ борьбы с ней — это создание системы четкого взаимодействия и создание мобильных летучих отрядов, которые могли бы уничтожать передовые отряды разведки, состоящие из трех-четырех машин противника, считает военный эксперт журнала «Арсенал Отечества» Алексей Леонков

— Алексей Петрович, только союзные войска отошли из Красного Лимана, как противник предпринял новую мощную попытку наступления под Херсоном, где у нас, казалось бы, были пристреленные позиции. За счет чего ему это удалось?

— Противник поменял тактику. Вернее, они решили использовать стратегию, которая давала определенный успех в ходе сирийской кампании.

Эта стратегия основана на концепции сетецентрических войн, когда у вас есть информационное преимущество, знаете, где находится/не находится противник. У вас есть разведывательные и подвижные батальонные или ротные группы, которые в случае обнаружения бреши в обороне очень быстро туда внедряются за счет мобильности.

Сейчас на Украину в основном поступает колесная техника повышенной проходимости, которая может преодолевать водные преграды. И противник использует эту тактику, зная, что линия боевого соприкосновения у нас не представляет собой сплошные окопы, минные поля, противотанковые заграждения и колючую проволоку. Вот он и высылает такие разведывательные группы, состоящие из трех боевых машин.

Одна из таких машин оборудована системами связи в режиме реального времени. Они выдвигаются к району, где система космической разведки определила, что там нет наших войск, и пытаются проникнуть на определенную глубину. Если сопротивления нет, они тут же передают координаты для подвижной группы, состоящей из большего количества техники, которая осуществляет прорыв.

Понятно, что передвижение большого количества техники мы замечаем, начинаем стягиваем силы и вести огневое поражение. Но иногда момент бывает упущен, и противник успевает достичь определенного тактического успеха, прорываясь на 5−10 км за один раз.

Дальше мы снова подтягиваем силы, встречаем противника, начинается контактный бой, противник несет существенные потери, но к первой группе прорыва добавляется вторая — и противник начинает продавливать оборону, которую мы выстраиваем на участке, не прикрытом фортификационными сооружениями.

В первый раз они опробовали эту тактику под Харьковом, второй раз — под Красным Лиманом, а сейчас они пробуют ее на Херсонском направлении.

— Почему противник перешел к такой тактике?

— У них наблюдается определенный дефицит в квалифицированном личном составе, технике и артиллерии. Все это приходится сосредотачивать на некоторых направлениях.

Их чешские и французские системы артиллерийского огня — в основном мобильные. Они сопровождают колонны прорыва. Они сосредотачиваются там. Если разведка дает положительный результат, они помогают своим преодолеть наши оборонительные рубежи, которые создаются спонтанно.

У нас тоже дефицит личного состава на некоторых участках. И, несмотря на наше огневое преимущество, предугадать следующий ход противника сложно. Именно эта тактика принесла эффект в Сирии, когда сирийская регулярная армия проиграла меньшему по численности противнику.

Эту тактику обеспечивает рассредоточенная система баз хранения ГСМ и боеприпасов. Они не очень большие, предназначены для быстрого пополнения буквально на один бой. Если они вдруг встречают наше ожесточенное сопротивление, быстро покидают район боевых действий.

Такой тактикой враг сейчас работает по всей линии соприкосновении. Они ее только не применяли в Донбассе возле укрепрайонов. Потому что все эти укрепрайоны с их стороны прикрыты минными полями.

Чтобы действовать с их стороны так же эффективно, как на Харьковском направлении, в Красном Лимане и под Херсоном им нужно провести разминирование. Если оно и проводится, то мы понимаем, что именно этот участок фронта будет рассматриваться противником для следующей попытки атаки.

— Вы сказали, что противник применяет эту тактику за счет качественной разведки. А что с нашей разведкой?

— Противник обладает информационным превосходством за счет спутниковой группировки. Еще у них вне зоны поражения наших средств ПВО работают средства воздушной разведки в виде тактических и стратегических беспилотников, которые эту информацию обновляют и поддерживают в режиме реального времени для целеуказаний.

Поэтому часто в сводках идет информация, что противник использует систему Starlink.

Если мы говорим о нашей системе воздушной и космической разведки, она количественно уступает противнику в космических аппаратах. Хотя, например, по беспилотникам мы выравниваемся с противником и в некоторых местах даже имеем преимущество, противник получает помощь в виде антидронных станций, которые позволяют обнаруживать наши спутники и сбивать их.

Сейчас противник сделал ставку на такую тактику в связи с тем, что Украина не может эффективно применять авиацию. Поэтому они стараются кинжальными ударами получить некоторое изменение линии боевого соприкосновения.

Но это временное явление. Мы эти бреши прикрываем резервистами, которые идут по частичной мобилизации. Все это тактическое преимущество ограничено по времени. Весь октябрь они будут пытаться на всех участках добиться тактических успехов, чтобы к выборам в Конгресс США 8 ноября у них были аргументы, что Америка эффективно помогает Украине бороться с Россией.

Так что помимо информационного преимущества, у них еще есть медийное преимущество. Потому что все эти успехи сильно раскручиваются в западных СМИ как однозначная «победа Украины над устаревающей российской армией».

— Сколько должно пройти времени, чтобы эта тактика перестала работать и мы вновь пошли в наступление?

— В Сирии мы эффективно боролись с этой тактикой. Правда, там наземную компоненту выполняли отряды «Корпуса стражей исламской революции», «Хезболлы» и сирийской армии.

Главный тактический прием — это создание системы четкого взаимодействия и создание мобильных летучих отрядов, которые могли бы уничтожать передовые отряды разведки, состоящие из трех-четырех машин противника.

Для этого можно использовать засады. В отличие от пустыни, здесь степная и лесистая местность, где можно замаскироваться. Можно постоянно мониторить беспилотниками на тех участках, которые не прикрываются нашими подразделениями. Военачальники о таких участках должны знать.

Как только это начнет работать, эффект этой сетецентрической тактики сойдет на нет и преимущество опять перейдет на сторону России.

Надеюсь, в результате обкатных боев, которые пройдут наши новые пополнения, у нас произойдет реальное боевое слаживание и наше численное превосходства позволит нам двигать линию боевого соприкосновения на запад.

Наш министр иностранных дел уже намекнул, что четыре бывшие украинские области — это не последнее. Мы четко дали понять, что референдум и частичная мобилизация – это только очередные шаги для продолжения СВО, которая изменит свой характер.

Ее характер поменяется тогда, когда все мобилизационные мероприятия будут завершены и у нас будет численное и огневое преимущество более явным, чем сейчас.

— Несмотря на контрнаступление ВСУ, по-прежнему сообщается о продвижении наших сил по линии Северск — Артемовск. Учитывая новые обстоятельства, сохраняет ли свою актуальность прежний план по разгрому противника в Славянске и Краматорске?

— Задача второго этапа СВО как раз заключалась в освобождении этих территорий. Учитывая, что эти области теперь стали территорией России, мы теперь их освобождаем от захватчиков-террористов. Понятное дело, что для эффективного решения этого вопроса нужно иметь достаточное количество подразделений, которые могут штурмовать.

«Вагнеровцы» и другие подразделения, которые воюют в условиях городской застройки, выполняют свою работу. Но более эффективно у них бы получилось, если бы количество таких подразделений было бы больше. Скоро такое положение исправится и вопрос зачистки Донбасса от ВСУ станет вопросом времени. Все будет только зависеть от того, сколько сил и средств мы туда привлечем.

Нельзя еще забывать, что два армейских корпуса Народной милиции станут неотъемлемой частью ВС РФ. Они получат всю необходимую экипировку, количество боекомплекта и пополнение личного состава за счет призванных в ходе частичной мобилизации. Мы опять создадим или дополним батальонно-тактические группы, будут действовать полки и дивизии.

Такое сочетание подразделений на линии соприкосновения позволит вести маневренный наступательный бой. И задачи второго этапа спецоперации будут выполнены.

— Нужно ли готовить общественное мнение к тому, что мы можем оставить еще какие-то крупные города? Или мы уже точно ничего не сдадим?

— Очень сложно говорить, что мы сдадим, а что не сдадим, находясь за тысячу километров от линии боевого соприкосновения. Война — это не только победы, но и поражения. С нами воюет не Украина, а НАТО. Да, они вроде как в стороне, но они оказывают всю информационную и материальную помощь ВСУ. Они ее содержат.

Против нас работают объединенные штабы НАТО, которые продумывают контрходы или контроперации. Они их разрабатывают в режиме реального времени. К тому же они сейчас создают в Германии целый центр, в котором работают 300 сотрудников, чтобы планировать такого рода операции.

Противостояние выходит на иной уровень. Поэтому нужно быть готовыми к тому, что какие-то города будут сдаваться. Другое дело, что мы должны заранее эвакуировать оттуда население. Нужно организовать серую зону, чтобы в случае стремительного прорыва украинской армии у нас не получилось так, чтобы люди стали заложниками.

Мы уже знаем, что делают украинские нацисты с теми, кто не успевает эвакуироваться. Этот вопрос надо было решать вчера, чтобы врагу не доставались уже граждане России.

— Сами украинские власти признают, что без западного оружия они не продержались бы больше двух месяцев. Существуют ли простые решения в борьбе с этими поставками (уничтожение инфраструктуры, удары по центру принятия решений, вторжение на Западную Украину) или это сделать трудно?

— Вы все перечислили правильно. Просто до определенного момента спецоперация велась с оглядками. Эти оглядки были связаны с тем, что мы считали, что на Западе есть адекватные политики, с которыми можно договориться, чтобы прекратить напрасное кровопролитие.

Понятно, что Украина без западной помощи давно бы закончилась. Только Запад помогает ей существовать.

После того как Запад перешел все мыслимые и немыслимые пределы (я имею в виду подрыв газопроводов), у России нет никаких ограничений, чтобы ударить по критически важной военной и гражданской инфраструктуре Украины. Самое эффективное — это полный блэкаут. Разрушение ее энергосистемы. Потому что все перевозки по железной дороге и топливное снабжение завязано на электричество. Это усложнит и без того сложную систему логистики, которую осуществляет Запад для украинских войск.

Еще это может подорвать банковскую систему денежных переводов.

Электричество — это основа современной цивилизации. Если вывести электричество из строя, Россия втопчет нацистский режим на Украине в каменный век.



ПОДПИШИСЬ СЕЙЧАС НА Telegram Россия и Украина Новости: Спецоперация Z и будь в курсе новостей!
Оцени новость:




Также смотрите: 

Это приближает прямое столкновение РФ и НАТО

Уход из Давыдова Брода и бои в Первомайском. Сводка Утро 05.10.2022 г.