Две РБ
Лирическое предисловие
Впервые я побывал в Минске прошлой осенью и сразу же влюбился в этот город. Островок старого Минска в центре с приземистыми домами, костёлами и православными храмами и широкие проспекты со стенами из зданий в имперском, сталинском стиле, расходящиеся лучами от центра, — всё это не может не очаровать. Город дышит спокойствием, несуетливостью, достоинством. Никакой кричащей рекламы. Нет пьяных, воняющих нечистотами бомжей, которые в нашей политической, да и «культурной» столицах встречаются на каждом шагу. Не видно ни попрошаек, ни назойливых уличных музыкантов, нет ларьков с шавермой и скучающих в окошке бородачей. Улицы чистые, опрятные. Люди одеты неброско, неярко, но прилично и не бедно.
Вообще нет ни признаков нищеты, ни кричащей роскоши, а также эксцентричности, свойственной для современного постмодернистского города. Молодёжь не щеголяет без шапок в холода и с кольцами в ноздрях и в губах, а мало отличается по внешнему виду от представителей старших поколений. Никаких панков, готов, эмо и прочих нелепых персонажей. Прохожие производят впечатление честных тружеников, каковыми они, собственно, и являются.
Полдень, центральная улица, я остановился и в изумлении кручу головой. За пять минут мимо прошли человека три-четыре, не больше. Мой провожатый мне объясняет: «Все на работе, мы белорусы — народ рабочий, трудовой, попусту по улицам шляться некогда». «Вот так бы и выглядел СССР, если бы не было 1991 года», — промелькнула у меня мысль. Потом в Москве то же самое, теми же словами сказал мне один друг, посмотрев фотографии на моей странице в «Фейсбуке».
А какое в Белоруссии телевидение — позитивное, высококультурное, без драк на ток-шоу и перетряхивания грязного белья артистов! Ведущие обладают образцовой дикцией, от них немыслимо услышать жаргонные словечки, новости радуют…
При этом если кому-нибудь нужны признаки «продвинутой цивилизации капитализма», они тоже налицо. В центре города стоит «Макдоналдс», в витрине кинотеатра афиша американского блокбастера. Хочешь биг-маг — тебе направо, бесконечную стрельбу и голливудских красоток — налево. Причём, оказывается, вовсе не обязательно расплачиваться за «высокие достижения» американского масскульта безработицей и утерей суверенитета…
А уж минские кафе по своему лоску ни в какое сравнение не идут с московскими забегаловками с ревущей разбитной музыкой. «Согласитесь, всё-таки кафе здесь больше напоминают Прагу или Прибалтику, а в Москве, как ни стараются, всё равно общепит», — сказала мне знакомая минчанка. Как не согласиться….
Впрочем, ассоциации у меня были не только с СССР-2017. Ходя по улицам, глядя вокруг, сидя в кафе, разговаривая с людьми, я всё больше и больше убеждался, что Белоруссия и Минск кажутся мне такими уютными, приятными, радующими глаз ещё и потому что они… напоминают мне мои родные Башкирию и Уфу. Только не современные, а девяностых — начала нулевых, периода правления президента Рахимова, когда, погуляв по улицам Уфы, посмотрев башкирское телевидение, посидев в редакции какой-нибудь газеты и пообщавшись с местной интеллигенцией, тоже можно было сказать: здесь ещё сохранился советский дух… (разумеется, интонацию этого восклицания каждый выбирал свою, в зависимости от политических взглядов).
Конечно, это вовсе не случайно, и этому есть и культурологические, и политические, и экономические объяснения.
Так и возник замысел этой статьи о белорусско-башкирских параллелях.
Белорусы и башкиры — слишком много сходства
Действительно, есть некая очевидная, но далеко не поверхностная перекличка между двумя РБ — Республикой Беларусь и Республикой Башкортостан. Связана она как с давней, уходящей корнями в XIX столетие и в советскую эпоху историей, так и с более близкими к нам постсоветскими реалиями.Начну с того, что белорусы — до революции народ крестьян, земледельцев, скотоводов и ремесленников — в советские времена стал народом рабочих. То же самое можно сказать и про башкир, которые, до этого будучи воинственными кочевниками, стали оседлым, крестьянским народом уже в XIX веке, а в советские времена в этническом разделении труда, сложившемся в автономной республике Башкирия, прочно заняли место крестьян, лесоводов и пролетариев на городских производствах.
Схоже складывалась судьба белорусов и башкир в годы Великой Отечественной войны (при том, что Белоруссии пришлось пережить ужасы оккупации, а родина башкир — Приуралье и Урал — оставалась в глубоком советском тылу). Белорусы в годы военного лихолетья массово шли в партизанское движение, башкиры в лице башкирского обкома ВКП (б) попросили у советского правительства и получили право создать национальную кавалерийскую дивизию (112-я гвардейская Башкирская кавалерийская ордена Ленина, Краснознамённая, орденов Суворова и Кутузова дивизия), которая была сформирована в Уфе в 1941 году, на 81% состояла из башкир и дошла до Берлина. Как видим, и в Белоруссии, и в Башкирии война стала поистине народным делом, в котором участвовало почти всё мужское взрослое население. Причём и у тех, и у других коллаборационистов практически не было… Впоследствии память о войне становится основой госидеологии Республики Беларусь и республики Башкортостан.
После войны Белоруссия превращается в «сборочный цех Союза»: здесь строятся и развиваются нефтеперерабатывающие, химические, машиностроительные производства (знаменитые БелАЗ, Минский тракторный, Новополоцкий и Мозырский нефтеперерабатывающие заводы). То же происходит и с Башкирией: некогда аграрная республика обзаводится своей нефтехимией (Уфимский, Ишимбайский нефтеперерабатывающие заводы, Салаватский нефтехимический комбинат) и нефтедобычей, города Стерлитамак, Салават и Уфа становятся центрами химпроизводств (Уфаоргинтез, Салаватнефтеоргсинтез, «Каустик»), в Уфе появляются моторостроительное объединение, тепловозоремонтный завод, в Кумертау — вертолётный завод, в Туймазах — завод автобетоновозов, в Октябрьском — завод нефтяной аппаратуры. Промышленность республики в 1950-е перерабатывала до 42 миллионов тонн нефти в год — это был самый высокий показатель в Европе. На Уфимском моторостроительном объединении в советские времена производились двигатели для всех автомобилей «Москвич».
Однако высокая степень индустриализации обеих республик вовсе не означала их излишней урбанизации. И Белоруссия, и Башкирия — это республики, где есть один сравнительно большой город (двухмиллионный Минск на девятимиллионную республику и Уфа с населением 1,1 миллиона из 4,5 миллиона жителей республики), а всё остальное — малые города и село.
Конечно, в Белоруссии больше городов с населением от 100 тысяч до 500 тысяч (Гомель — 516 тысяч, Витебск — 366 тысяч, Брест — 335 тысяч, Гродно — 361 тысяча), тогда как в Башкирии к таковым относятся лишь Стерлитамак (около 280 тысяч человек). Но из 115 городов Белоруссии и 21 города Башкирии подавляющее большинство составляют города с населением около 100 тысяч жителей и меньше. Фактически это полуаграрные поселения, где почти все жители имеют свои «огороды» и занимаются сельским хозяйством даже не за городом, а часто в его черте.
Итак, Белоруссия и Башкирия — это республики, где превалируют малые города и села. Средний житель Белоруссии и Башкирии — это житель малого города или селянин, носитель крестьянского мировоззрения, человек, во многом ещё живущий идеалами традиционного общества, прошедший советскую, то есть консервативную модернизацию. Мелкого буржуа, предприимчивого индивидуалиста, радетеля либеральных прав и свобод, каковой является распространённым типом в современном интернациональном мегаполисе, почти и нет в этих республиках. Что, в общем-то, и предопределило остаточный советизм их постсоветской истории.
И бывший директор совхоза Александр Григорьевич Лукашенко, и бывший директор советского нефтезавода Муртаза Губайдулович Рахимов отказываются проводить приватизацию крупнейших республикообразующих промышленных предприятий и ликвидацию коллективных хозяйств на селе (Рахимов ещё указом 1991 года вывел из-под приватизации важнейшие предприятия республики, прежде всего «нефтянку», а по договору о разграничении полномочий между федеральным центром и Башкирией отнёс их к республиканской госсобственности). Любопытно, что собственная добыча нефти и в Белоруссии, и в Башкирии в постсоветские годы была не так велика, основную прибыль республики получали от нефтепереработки.
Обе республики — ярко выраженные идеократии с мощными пропагандистскими машинами, госконтролем над СМИ, особенно телевидением, причём идеологии тоже очень схожи и сводятся к критике Запада и либерализма, опоре на советские ценности.
Обе они сумели избежать серьёзных межэтнических конфликтов, хотя в Белоруссии были проблема белорусского национализма и «польский вопрос», а в Башкирии были активны башкирские националисты и русские и татарские национал-либералы.
И в Белоруссии, и в Башкирии при «диктатурах» строились дороги, производилась газификация деревень, действовали государственные программы помощи селу, открывались новые школы и больницы, рабочие и инженеры получали стабильные зарплаты (потому что заводы, на которых они работали, не были отданы частникам, которые бы их превратили в торговые центры). В городах и сёлах царили тишь и порядок, ни о каких крупных криминальных разборках никто даже не слышал. И это в то время, когда в России и её «русских губерниях» царила «ельцинщина»: разгром предприятий, безработица и полуголодное прозябание, криминальные войны со стрельбой прямо на улицах…
Рахимова постоянно упрекали в создании этнократического режима и поддержке башкирских националистов. Определённые основания для этого имелись, внешние признаки башкиризации, особенно в начале его правления, были налицо (это и введение башкирского языка как второго государственного, и фактически бюджетная поддержка Всемирного курултая башкир, и определённая дискриминация русских и татар при приёме на госслужбу и в плане карьерного роста). Однако националистом Рахимов, конечно, не был; в госслужбе при нём господствовал, скорее, не этнический, а трайбалистский принцип. Преимущества имели не столько этнические башкиры в целом, сколько выходцы из определённых районов республики, причём даже не обязательно башкиры. В основе же идеологии республики лежали, скорее, идеи социального государства и концепция «дружбы народов» в её советском варианте.
Местных башкирских националистов Рахимов очень быстро приручил и использовал их деятельность как «страшилку» для шантажа федерального центра. Не будь федерального центра, «бабай» (то есть «дед», как называли Рахимова в республике), не любивший политическую самодеятельность как таковую, их точно так же бы загнал в «политическое подполье», как это сделал белорусский «батька» (любопытно, кстати, что и в Белоруссии, и в Башкирии главу республики в народе называли и называют словом, обозначающим старшего мужчину в семье, что напрямую указывает на тип общества, который С. Г. Кара-Мурза определял как «общество-семью»).
Я пробыл в Минске недолго, общался с ограниченным кругом людей (в основном это были учёные), но я совершенно уверен, что творческая интеллигенция и прежде всего журналисты там не очень довольны цензурой, как не были довольны ею мои друзья и коллеги в Башкирии эпохи Рахимова.
Такого рода авторитарные патерналистские режимы имеют свою оборотную сторону: за стабильность, спокойствие, сытость приходится расплачиваться отказом от некоторых либеральных вольностей. Для простых людей это лёгкий выбор. Политические свободы как таковые им вообще не нужны, были бы перспективы для детей и «дом полная чаша». А вот для журналистов, политиков, которые в силу профессиональной деятельности нуждаются в некоторой свободе слова, это крайне неприятно.
Поэтому даже те из них, кто работают на правящий авторитарный режим, как правило, втайне мечтают о перестройке и либерализации, которые рисуются их воображению в самых розовых тонах. Что их ожидает при этой либерализации, я узнал на примере моего родного Башкортостана, когда вдохновлённые пострахимовской «перестройкой» журналисты республиканских газет и журналов обнаружили, что при либерализме и рынке они вообще никому не нужны. Ужавшиеся в небольшой холдинг республиканские СМИ доживают последние дни, а те их работники, кто не сумел пристроиться в филиалы центральных «жёлтых газет», со страхом ждут знакомства с биржей труда и со вздохами вспоминают «времена диктатуры»….
Но прежде чем перейти к рассказу о падении рахимовской Башкирии, подведу некоторые итоги.
Итак, и в Белоруссии, и в Башкирии после распада СССР сформировались режимы, которые можно охарактеризовать как «остаточный советизм», или «советизм без коммунизма». Характерными их чертами являются:
Госсобственность на основные средства производства в республиках;
Широкая социальная политика за счёт сохранения у государства основных источников доходов — предприятий нефтяной, нефтеперерабатывающей, химической, машиностроительной промышленности;
Спокойная некриминогенная ситуация;
Отсутствие гражданского общества, почти полный контроль государства над СМИ, основными политическими партиями и общественными организациями, в том числе теми, которые позиционируют себя как оппозиция;
Идеократический характер государства, эффективная и разветвлённая пропагандистская машина;
Антизападная ориентация идеологии, комплиментарное отношение к советскому прошлому, сохранение памяти о Великой Отечественной войне;
Жёсткий авторитаризм власти;
Практически полное отсутствие крупной буржуазии и олигархии.
Для существования режимов «остаточного советизма» нужны определённые условия. Главные среди них:
Низкий уровень урбанизации и урбанистической субкультуры. Преобладание малых городов (с населением от 100 тысяч и меньше), фактически полуаграрных поселений и сёл.
При этом довольно высокий уровень индустриализации и значительный промышленный потенциал.
Крестьянская традиционная ментальность у большинства населения.
Падение режима Рахимова
Падение режима Рахимова, в общем-то, было предрешено. Республика Башкортостан находилась и находится в составе России, и рано или поздно федеральная власть стала бы стремиться к её правовой, политической, экономической и культурной унификации с другими регионами. Островок «башкирского советизма» рано или поздно должен был утонуть в антисоветском море. Собственно, это стало происходить при Путине, когда постсоветское российское государство в лице сросшихся крупного бизнеса и политиков закончило делить остатки советского наследия и стало укреплять свои институции и заглядываться на богатства республик, которые те сумели отхватить себе в начале 90-х.
В 2005–2009 гг. базис «социального государства РБ», республиканская «нефтянка», ушёл к московским компаниям. Стерлитамакские химические производства достались «Газпрому». После экономического последовал политический накат. История ухода первого президента Башкирии растянулась на несколько лет, изобиловала многочисленными скандалами — от обличений Муртазы Рахимова федеральными СМИ до уголовного дела против его сына.
В этой борьбе и федеральный центр, и Рахимов с его «Семьей» показали себя не с лучшей стороны. Высокопоставленные московские чиновники произнесли много высоких слов об укреплении вертикали, ликвидации «суверенных ханств» внутри России, единстве российской нации, но оказалось, что Рахимов, в общем-то, был прав, утверждая, что за этими словами скрывается лишь желание москвичей поставить под свой контроль ТЭК. С другой стороны, и сам Рахимов, который постоянно говорил, что ТЭК — это достояние республики, желая подстраховаться, ещё в 2002–2003 гг. продал «нефтянку» частной компании, которой руководил... его сын Урал Рахимов (и уже у последнего Москва «отжимала» республиканские НПЗ, используя всевозможные суды и уголовные дела, которые, впрочем, также были не без оснований). Чем «Бабай» вызвал глубочайшее разочарование даже в кругах тех, кто симпатизировал ему и его политике.
Но дело было не только в этом. История с уходом Рахимова показала, что подобные режимы имеют определённые внутренние слабости, которые в период кризиса начинают играть против них.
Рахимова не вышли защищать даже радикалы из молодёжных организаций башкирских националистов, хотя Москва ждала этого и специально выбрала для «переворота» время вузовских каникул (актив этих организаций — студенты «национальных факультетов» уфимских вузов). Что же касается «взрослых националистических организаций», которыми Рахимов пугал Москву и, кажется, преуспел в этом, то оказалось, что достаточно сменить их лидеров, пообещать материальные блага руководству и они сделают вид, что ничего не произошло.
Отсутствие в Башкирии независимых профсоюзов обеспечило беспрепятственный захват московской олигархией нефтеперерабатывающих, химических и моторостроительных производств республики. Тотальный контроль над прессой сделал возможным тотальную пропагандистскую обработку населения в нужном ключе: те же журналисты, которые вчера восхваляли Рахимова, на страницах тех же газет и журналов стали разоблачать «преступления рахимовского режима» и восхвалять «башкирскую перестройку», «мудрость нового президента Башкирии» и, конечно, его московского патрона.
В отличие от президента соседнего Татарстана, Муртаза Рахимов не смог поставить вместо себя «преемника», и в этом тоже была отчасти его собственная вина. Он так тщательно зачищал пространство вокруг себя, избавляясь от сильных политиков в своём окружении (последним таковым был глава его администрации Радий Хабиров, которого Рахимов фактически вынудил бежать из республики в Москву), что в «час Х» не осталось никого, кто, подобно самому «Бабаю», сумел бы хитро лавировать, удовлетворяя интересы и московского начальства, и большинства населения республики.
Заключение
Хочется надеяться, что белорусский советизм будет иметь лучшую судьбу, чем башкирский. У сторонников «белорусского советизма» есть ещё время глубже продумать идеологию республики, механизмы мобилизации масс на защиту достигнутого и на борьбу с Западом, стремящимся разрушить политический режим Беларуси, а также с московским олигархатом, зарящимся на экономический потенциал республики. Возможно, белорусы извлекут полезные для себя уроки из печального опыта другой, теперь уже безвозвратно «реформированной» РБ.
ПОДПИШИСЬ СЕЙЧАС НА Telegram Россия и Украина Новости: Спецоперация Z и будь в курсе новостей!
Оцени новость:
Также смотрите:
-
Лукашенко решил покончить с Россией «ради процветания Белоруссии»
-
В Башкирии на месте уникального «кладбища» пещерных львов проведут раскопки
-
«В Башкирии начал курсировать рельсовый автобус марки РА-2» Транспорт и лог ...
-
Потребители электроэнергии в Башкирии не пострадали из-за сильного ветра
-
БЭСК успешно преодолела длительный период гололедообразования на ЛЭП
-
БЭСК приняла участие в республиканском семинаре журналистов Башкирии
Выделите проблемный фрагмент мышкой и нажмите CTRL+ENTER.
В появившемся окне опишите проблему и отправьте уведомление Администрации ресурса.