Военный экспорт КНР

Военный экспорт КНР

Несмотря на все наши внутренние культурные и психологические особенности, в большинстве случаев мы воспринимаем происходящие в мире события весьма стереотипно. Например, западная в целом или конкретно американская экспансия трактуется буквально: они придут, заберут, унесут. Что, в общем, не удивительно, если вспомнить, что, к примеру, с 1783 по 1900 год территория США увеличилась в семь раз (с 1,53 до 9,39 кв. км), а площадь европейских партнёров НАТО за 25 лет возросла в 1,5 раза. На этом фоне Китай воспринимается как нечто в пространстве глобально стабильное. По состоянию на сегодняшний день граница КНР мало чем отличается от её конфигурации в эпоху династии Хань две тысячи лет назад. Создается ощущение, что растущая мощь Красного дракона является вопросом чисто экономическим, и оно ошибочно.

Да, на первый взгляд Пекин ни к кому не имеет никаких серьёзных территориальных претензий и не анонсирует экспансионистских планов, но это впечатление складывается из-за непонимания действительного характера глобальных целей Китая.

Китайская школа геополитики оперирует совсем другими, своими собственными взглядами и понятиями. За основу мировосприятия в ней принята собственная картина пространственных границ безопасного мира. Она очерчивается тремя простыми линиями.

Северо-западная её линия общей протяжённостью более 12 тыс. километров проходит через Россию, Монголию, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан. Это сухопутное направление, в котором Китай прежде всего выделяет пространство Большой Центральной Азии, в которое, помимо среднеазиатских республик, попадают также Турция и Иран. Россия тут считается крупной, даже лидирующей, но всё равно только региональной державой, обеспечивающей Китаю безопасный тыл.

Юго-западная линия включает Индию, Пакистан, Афганистан, Бутан, Непал и Бангладеш и проходит практически по краю Цинхай — Тибетского плато и непрерывной цепи Гималайских гор, которые воспринимаются своего рода естественной пограничной стеной. Тут главным противником считается Индия, не уступающая Китаю по масштабу численности населения.

Юго-восточная линия охватывает КНДР, Республику Корея, Японию, 10 стран АСЕАН, Австралию, Новую Зеландию и ряд других государств юго-западной части Тихого океана. Её протяжённость 6,5 тыс. км по суше и 18 тыс. км по воде. В настоящий момент это направление рассматривается в качестве главного вектора геополитического, экономического и стратегического развития. Оно же содержит основные угрозы, так как решительно пересекается с глобальным пространством США. В частности, ключевыми торговыми партнёрами Вашингтона называются 57 стран, Пекина — 92, из которых 27 «входят» в американский список, в том числе 19 в его «тихоокеанскую часть».

Китаю в этой новой геополитической конструкции отводится роль центра или Срединного государства, замыкающего на себя финансовые, деловые, сырьевые и товарные потоки.

По мнению китайской правящей элиты, в перспективе уже до середины нынешнего века большинство привычных сегодня правил и концепций — безусловное западное экономическое и техническое доминирование, ключевая роль США и ЕС в финансовом мире и даже политика с позиции силы — утратит свое значение, уступив место прежде всего взаимовыгодному экономическому сотрудничеству. С этой целью Китай реализует крупнейший за всю историю глобальный экономический проект «Один пояс — один путь». Если раньше лидером считался План Маршалла, по которому в восстановление экономики Европы было вложено 800 млн долл., то в проекты «Пояса и пути» инвестировано уже свыше 300 млн, к 2035–2040 году запланировано инвестировать ещё более триллиона долл., а общей итоговой цифры проект на данный момент не имеет вовсе. Оценки специалистов колеблются от 3 до 12 трлн долларов.

Помимо гражданского сектора, в китайском проекте важную роль играет экспорт вооружений. Кроме чисто денежной прибыли, он создаёт прочные политические и культурные инструменты влияния.

Третий поставщик оружия в мире

Обычно, говоря про Китай, вспоминают интернет-магазин Aliexpress и положительное сальдо внешнеторгового баланса. В военном отношении КНР всё ещё выглядит как вещь в себе, если что и делающая, то исключительно для нужд собственных вооружённых сил. Было время, когда Поднебесная активно поставляла дешёвые клоны советского оружия (в большинстве своём лёгкого стрелкового) с уровнем качества, соответствующим цене. К тому же его получателями становились исключительно идеологические союзники. Да и было это давно, и закончилось оно тогда же.

Примерно с середины 80-х годов ХХ века Китай оружие только покупает у всех, у кого может. В первую очередь для освоения технологий и наладки собственного производства.

Ключевые экспортёры оружия на 2014 год

Всё это действительно так, однако за последние 15 лет КНР стала третьим по объёму продаж поставщиком оружия в мире. Стокгольмский институт по исследованию проблем мира (SIPRI) подсчитал: на США приходится 29% мирового рынка, на Россию — 27%, Китай обеспечивает 5%, у Германии и Франции примерно по 3,5–4%. Причём за последние пять лет масштабы китайского экспорта увеличились на 143%, в то время как американского только на 23%, российского на 37%, а немецкий и французский вообще упали на 43 и 27% соответственно. С 2012 по 2016 год совокупные зарубежные продажи оружия Китаем достигли 8,77 млрд долларов.

Структура китайской торговли оружием

Причём лёгкое стрелковое оружие в них занимает крайне незначительную долю. Немного, около 5%, за рубеж поставляется артиллерии и систем залпового огня. Надо отметить, что в части ствольной артиллерии КНР не проявляет особой активности в разработке как для собственных нужд, так и на экспорт. Технические характеристики продвигаемой Пекином 155-мм САУ PLZ-45 достаточно средние. Масса — 30 тонн, дальность стрельбы осколочно-фугасным снарядом — 24 километра. Достоинств всего два — простота эксплуатации и низкая цена. Саудовская Аравия получила 27 единиц таких САУ за 200 млн долл., из которых на собственно орудия пришлось 40% суммы, или примерно по 2,9 млн за штуку. В то время как южнокорейская К-9 «Тандер» (на экспорт поставлено 96 САУ) обходится покупателю в 3,3–4,2 млн, французская САУ «Цезарь» — 5,66 млн/шт., а стоимость лучшей в западном мире немецкой PzH2000 начинается с 6,75–7,4 млн долл. Правда, рекорд тут принадлежит американской M-109А5, предлагаемой зарубежным заказчикам по 11,45 млн за штуку.

Заметно лучше обстоит дело в нише систем залпового огня. На протяжении четверти века Китай активно развивает ракетные технологии, в которых добился существенных успехов. Часть из них реализуется в неплохой ассортимент боеприпасов к РСЗО, что формирует определённый интерес и к пусковым установкам. Например, таким, как 122-мм «Тип-81» и 370-мм «AR-3» (в значительной степени скопированный, правда, с существенными доработками, с российской РСЗО 9К58 «Смерч»).

РСЗО AR-3 на военно-технической выставке

Впрочем, главной частью китайского оружейного экспорта являются зенитно-ракетные комплексы и наземная бронетехника, составляющие 31 и 19 процентов соответственно. Среди бронетехники относительным успехом пользуется танк VT-1А (поставлялись в Марокко, Мьянму и Пакистан), а также пришедший ему на смену VT-4, как заявляется, по боевым характеристикам практически соответствующий основной машине НОАК — танку «Тип-99G». Но общим слабым местом китайских танков пока остаются двигатели. Долгое время Пекин делал ставку на их поставку из Украины, а также на тесное сотрудничество с украинскими инженерами в области освоения технологий. Хотя определённого успеха достичь получилось, в целом общий уровень надёжности результата по-прежнему остался не на высоте. Это значительно мешает продажам китайских танков, несмотря на хорошую электронику и весьма конкурентоспособные ценовые предложения, даже на таких «китайскоориентированных» рынках, как Малайзия, страны ЮВА и Чили.

Примерно та же картина наблюдается в сегменте бронетранспортёров и боевых машин пехоты. Хотя китайские VP-1 и WZ-523 продаются относительно неплохо, их основным рынком остаются в первую очередь небогатые страны Юго-Восточной Азии, не слишком притязательные к уровню технических характеристик «повозок для пехоты». Тот же WZ-523 имеет недостаточное противопульное бронирование, но он весьма неприхотлив, прост в обслуживании и сильно дёшев, почти в три раза дешевле среднего уровня американского или европейского вариантов.

Может ли китайский военпром сделать технику лучше? Может. Тот же VT-9 по тактико-техническим характеристикам приближается к российскому Т-90, но, как показал тендер в Таиланде в 2016 году, уже почти на треть его дороже. То же касается новейших китайских 155-мм самоходных гаубиц PLZ-05 и РСЗО А100. Они хорошие, но уже не дешёвые.

В свою очередь, зенитные комплексы Китай предлагает уже вполне неплохие. Хотя с ними всё тоже начиналось с копирования, в том числе нелицензионного, зарубежных аналогов как российских, так и европейских, сегодня китайские инженеры сумели пойти дальше, достигнув уровня синтеза полученных решений с новыми возможностями, а в ряде случаев даже революционными концепциями. Результаты, конечно, ещё не революционные, но уже вполне успешные. Во всяком случае всё чаще китайские предложения начинают превосходить западные и российские на международных тендерах. Хорошим тому примером может служить история с конкурсом на поставку ЗРК большой дальности для турецкой армии в 2013 году. Признанная победителем китайская система HQ-9 представляет собой сплав из элементов наземного оборудования, разработанных в России по заказу КНР, модулей, поставляемых из РФ на экспорт, собственной самоходной части, а также китайской доработки полученных из Израиля материалов по американской зенитной ракете MIM-104C. Очень глубокой доработки. И хотя под давлением США конкурс был отменён, тем не менее факт остаётся фактом, по ряду боевых параметров HQ-9 плотно приблизился к российскому С-300ПМУ2 при более низкой цене.

ЗРК HQ-9, Китай

Отдельно следует отметить противокорабельные береговые баллистические ракетные комплексы DF-21D, DF-26D. Строго говоря, в их основе лежит американская ракета средней дальности MGM-31C «Першинг-2». Та самая, из-за которой и случился знаменитый Карибский кризис. Правда, в китайских ПКР от прародителя осталось немного, и теперь их главное предназначение морские, а не наземные цели. Если информация по надёжности комплексов подтвердится, то придётся признать, что Пекину удалось создать противокорабельное оружие, решительно меняющее весь баланс сил в войне на море. По крайней мере в радиусе досягаемости DF-21D, DF-26D. Официально их экспортного варианта ещё нет, но в специализированной прессе уже появились заявления китайских военных о начале работ по его разработке.

Вторым прорывным направлением, где военная промышленность КНР добилась несомненного успеха, следует назвать противоспутниковое оружие. В 2016 году Пекин провёл успешные испытания по уничтожению собственного спутника, и, судя по всему, можно говорить о том, что НОАК обладает оружием для уничтожения объектов не только на низких орбитах (популярных у разведывательных аппаратов), но и на высоких геостационарных орбитах (до 40 тыс. км), где обычно располагаются спутники глобального позиционирования и систем связи. Впрочем, вряд ли Китай это оружие в обозримом будущем захочет поставлять на экспорт.

А вот на чём Красный дракон активно концентрируется, так это авиация, где прогресс шагает очень быстрыми темпами. Как отмечают специалисты, тут китайцев сдерживает только неспособность придумать что-то прорывное полностью самостоятельно. Зато доработать освоенное у них выходит очень даже неплохо. Так, на базе советского МиГ-21 разработан FC-1, который совместно с Пакистаном производится на экспорт под обозначением JF-17 «Тандер». Причём это не клон, а очень глубокая модернизация, значительно превосходящая уровень советской машины. Кстати, в Пакистане JF-17 принят на вооружение и закупается для нужд ВВС. Поработали китайские инженеры и над российским Су-33 для палубной авиагруппы китайских авианосцев. Он называется J-15 и должен превзойти Су-33 по характеристикам. Безусловно, следует отметить J-11, разрабатываемый на основе Су-27СК.  Важно отметить, что с 2016 года промышленность Китая стала оснащать машины 4-го поколения двигателем WS-10 «Тайхан» уже собственной разработки. Причём их ставят не только на двух-, но и на одномоторные машины.

JF-17 «Тандер»

И всё это достаточно неплохо продаётся. 36 самолётов J-10 закупил Пакистан, к 2025 году 250 штук JF-17 он же. Кроме того, сообщается о подписании контрактов на поставку 48 таких машин сторонним покупателям. Судя по всему, речь идёт о Египте. Что, в общем, не удивляет. Машина по своим боевым и пилотажным характеристикам соответствует уровню F-16 Block 42, но стоит ровно в два раза дешевле.

Кроме пилотируемых самолётов, Китай уверенно выходит в лидеры в области беспилотников как лёгкого, так и тяжёлого ударных типов класса MALE (средняя высота и большая продолжительность полёта). Созданный на основе идей и технических решений американского MQ-1 Predator китайский дрон Pterodacty-1 корпорации AVIC и CH-4 Rainbow ракетно-космического концерна CASC уже закупили Саудовская Аравия, Египет, Алжир, Ирак, Нигерия, а на постсоветском пространстве — Казахстан и Узбекистан.

Следует отметить и успехи китайских кораблестроителей. Нет, крупные корабли они на экспорт ещё не строят. Основные усилия сосредоточены на освоении технологии создания кораблей ведущих классов, в первую очередь ударных авианосцев. Но дизельные подводные лодки Китай экспортировать уже начал. Причём не просто дизельные, а воздухонезависимые, что ставит их в один ряд с лучшими проектами этого класса в мире. Корпорация China Shipbuilding and Offshore International (CSOC) презентовала на международной выставке вооружений IDEX 2017 модель подлодки типа S-26, являющейся экспортным вариантом китайской субмарины типа Yuan (Type 039B).

Модель субмарины типа S-26 с анаэробной установкой. Красным отмечен резервуар с жидким кислородом.

По заявлению премьер-министра Таиланда Прают Чан-Оча, до 2025 года ВМС страны получат три подлодки этого типа. Причём по контракту Таиланд платит только 100 млн долл. за две, третью Китай предоставляет бесплатно. Хотя это и вызывает улыбку, но надо признать, что лучшим в своём классе аналогичным неатомным субмаринам немецкого проекта U-212А они уступают только по предельной глубине погружения (300 метров против 700), да и стоят в девять раз дешевле. В 2009 году Турция подписала контракт на закупку шести U-214 (дальнейшая модернизация U-212) на общую сумму в 2 млрд евро, или примерно по 433 млн долл. за штуку.

По совокупности показателей китайский военный экспорт соответствует уровню РФ примерно 10–12-летней давности. Но этот разрыв заметно сокращается. В середине 80-х годов отставание Китая от России было абсолютным.

Однако истинное значение текущего положения дел становится понятнее, если оценить не только то, что Китай экспортирует, но и кому он это оружие поставляет.

Направление и смысл

Если посмотреть на географию китайских поставок, становится очевидным, что, хоть в Пекине и говорят про снижение в будущем силовой составляющей геополитики, тем не менее она продолжает рассматриваться в качестве важного инструмента проекции геополитического влияния в мире. Это хорошо видно, если сравнить иллюстрации, составленные специалистами SIPRI на основе данных по четырём ведущим экспортёрам.

Ключевые покупатели китайских вооружений

Ключевые покупатели американских вооружений

Ключевые покупатели российских вооружений

Ключевые покупатели французских вооружений

Просматривается достаточно чёткая картина плотного «освоения» Пекином трёх ключевых направлений, два из которых полностью укладываются в стратегию Срединного государства.

Основным регионом китайского военного экспорта являются ближайшие государства юго-восточной линии: Мьянма, Малайзия, Таиланд, Индонезия. Все они отличаются сложной внутриполитической обстановкой, требующей наличия сильной дееспособной армии, в сочетании с относительно низкой платёжеспособностью, значительно ограничивающей их возможность по закупке западного или российского вооружения.

Правда, процесс идёт не без сбоев. Десять лет назад Мьянма и Таиланд в больших объёмах закупали китайскую бронетехнику. Тот же Таиланд вообще весь свой танковый парк формировал на основе китайских машин. Но их низкий технический уровень (особенно Т-85 и Т-69-2) не перекрывался даже их дешевизной, что подвигло командование армии попытаться полностью прекратить закупки в пользу других производителей. Не последнюю роль в этом сыграли и серьёзные перебои в поставках запасных частей и расходных материалов, с чем у КНР в 80-х — начале 90-х гг. наблюдались большие проблемы. По мнению посетивших производство экспертов «Канва эйшн дифенс», в Китае отсутствовала единая армейская стандартизация запчастей и интегрированная система логистического обеспечения техники. В результате чего на рынок сухопутных вооружений ЮВА сумела выйти даже Украина, поставившая некоторое количество своих танков. Но дальше снова сказались экономические факторы. Техники требуется много, а денег на неё мало, в то время как требующий замены танковый парк превышает 350 машин. Хотя на данный момент вопрос находится в тупике (западная техника недоступна по цене, Украина не соблюдает контрактные условия, но из-за плохой репутации китайские бронемашины брать тоже не хочется), тем не менее Пекин прилагает большие усилия по устранению проблем с надёжностью и постпродажным сопровождением. Кроме того, ведётся доводка экспортного варианта ОБТ Тип-96А. Поэтому, кстати, для НОАК так важны успешные результаты выступлений китайских машин на «Танковом биатлоне» в России.

Это даёт определённые успехи. Если в области танков дело пока стоит, то лёгкая бронетехника уже в регион возвращается, а продажи ствольной артиллерии и особенно реактивных систем залпового огня растут. Кроме того, спросом пользуются китайские ПЗРК ANZA Mk2/QW-1 и противотанковые ракетные комплексы HJ-8.

В сочетании с успехами по продвижению собственных беспилотников, самолётов, подводных лодок и кораблей лёгких классов (включая патрульные катера и фрегаты) Пекин достаточно успешно внедряет не только само оружие, но и упрочняет военные и затем политические связи с руководствами стран региона. Далеко не последнюю роль в этом играют китайские диаспоры.

Китайские диаспоры в мире.

Специфика вопроса заключается в том, что отношение к ним со стороны коренных этносов исключает любые попытки какого-либо захвата этих стран пусть даже мирными средствами. Таким образом Пекин наоборот заинтересован в максимальном сотрудничестве именно с действующими властями. Другой вопрос, что доля этнических китайцев в правящих элитах в разы превышает их долю во всем населении. Так, в частности, в ЮВА 78% местного капитала и промышленных мощностей, а также 81% банковской сферы, принадлежит выходцам из Китая, составляющим всего 6% населения своих стран. Так как большинство из них владеют еще и долями в различных бизнесах на территории континентального Китая, это создает обширные неофициальные каналы по влиянию на политику сопредельных стран через как бы чисто экономические инструменты и преференции в участии в совместных проектах. В том числе и не военного назначения.

Ключевым союзником и партнером Китая в юго-западной линии выступает Пакистан. Причин тому три.

Во-первых, он является противовесом Индии, рассматриваемой китайскими властями как геополитического противника, хоть и не главного.

Во-вторых, Пакистан является достаточно бедной страной, но при этом имеющей большие амбиции к ускоренному развитию для получения фундамента к региональному доминированию. В том числе в виду давних, в том числе политически, индо-пакистанских разногласий, включая религиозные. Пакистану нужно оружие и необходим сильный союзник, на роль которого лучше всего подходит именно Китай. Ради чего Исламабад согласен на роль сторожа китайского логистического коридора в рамках проекта «Пояса и Пути».

В-третьих, еще с момента войны СССР в Афганистане, Пакистан являлся важным партнером США в регионе, но потом в ряду причин (в том числе из-за непоследовательности американской внешней политики) оказался под американскими санкциями и в целом лишился ее финансовой поддержки.

Таким образом, расширение пакистано-китайского военно-технического сотрудничества одновременно ослабляет США в регионе (и мире), формирует рынок сбыта китайских вооружений, создает зарубежный производственный кластер (что нельзя продавать от имени КНР, то можно от лица Пакистана), и открывает плацдарм для развертывания собственных китайских зарубежных военных баз.

Официально — для обеспечения логистики и безопасности мореходства по морскому пути из КНР в Средиземное море через акваторию Индийского океана.  Пакистан уже подписал с Китаем соглашение о передаче территории в районе города Гвадар под китайскую военно-морскую и военно-воздушную базу.  Размер будущего гарнизона пока не разглашается, но он будет не меньше бригады, так как на данный момент в более чем 200 крупных и средних китайских проектах в Пакистане задействовано более 14 тыс. китайских сотрудников. Из них не менее 7,5 тыс. в совместном производстве оружия, включая самолеты.

Может показаться, что важное значение в этой же линии является Иран, но это впечатление обманчиво. Ирано-китайской сотрудничество тут держится в основном на американских санкциях, сильно ограничивающих возможности его экономики. Но в целом Иран значительно богаче Пакистана его руководство проводит более независимую политику. В том числе в части развития собственной промышленности, включая военную. Китай необходим только в качестве альтернативного экономического канала, позволяющего обходить американские санкции на торговлю с другими странами. По мере их ослабления (по любым причинам) интерес к сотрудничеству с Китаем будет ослабляться. К тому же Иран имеет хорошую альтернативу в виде России.

Вторым ключевым стратегическим направлением китайской экспансии является Африка. Особенно страны южнее Сахары. Китай они интересуют в двух аспектах: как источник выгодных инфраструктурных проектов для загрузки китайской промышленности и как источник сырья для нее. В то же время на континенте находится довольно много точек военной напряженности, стимулирующих страны к закупке оружия. Но так как крупными бюджетами они не располагают, то китайские предложения для них неизбежно оказываются более предпочтительными. Особенно в сочетании с отсутствием со стороны Пекина каких-либо политических условий. Плюс к тому КНР предоставляет самые дешевые кредиты из всех возможных вариантов.

В то же время следует отметить, что наравне с ними Китай активно пытается проникать в зоны традиционных интересов Евросоюза, США и России. Так самолеты, артиллерию и противотанковое оружие Пекин продвигает в Египте, Саудовской Аравии и ОАЭ. Однако там он пока не особо успешно конкурирует с западными и российскими вариантами.

Так как, кроме Африки, к категории не очень богатых стран еще относится ряд развивающихся государств Южной и Латинской Америки, некоторая, незначительная, часть китайского военного экспорта доходит и туда. Но она носит больше глобальный внешнеполитический, чем экономический характер, и направлена на ослабление американского влияния в целом. Пока сколько-нибудь крупных, тем более долгосрочных контрактов ни с кем, кроме разве что фрондирующей Венесуэлы, там не просматривается. Впрочем, китайский военпром старается забраться всюду, где только создаются хотя бы более-менее подходящие условия. Включая Беларусь, куда в сентябре 2017 года была поставлена партия легких колесных бронетранспортеров CS/VN3.

Китай как союзник и соперник

Насколько все это сулит сложностями для России в будущем — сегодня остается вопросом открытым.

В глобальном смысле в перспективе минимум до 2030 - 2035 годов общее распределение мест в мировом рейтинге ведущих экспортеров оружия скорее всего не изменится.

США, пользуясь традиционными связями, а также накопленным к сегодняшнему дню влиянием останутся ведущим поставщиком. Это видно хотя бы из того, как успешно Вашингтон принуждает своих союзников к закупкам истребителей-бомбардировщиков F-35, а также зенитно-ракетных комплексов Patriot.

Россия по-прежнему будет занимать уверенное второе место, постепенно сокращая разрыв с лидером. В основном благодаря расширению традиционных каналов, например, сбыта в Индию. В том числе и потому, что успехи Китая в Дели трактуются как угроза, требующая ответа и поиска альтернативных союзников. Особенно на фоне укрепления Пакистана. Не последнюю роль в этом играет и тот факт, что успех китайской экспансии происходит в значительной степени за счет выталкивания с рынка французов (авиация, ракеты, электроника) и немцев (танки, бронетехника, инженерные машины, электроника, РЭБ, средства противотанковой борьбы). И если в сегменте бронемашин позиции немецкого ОБТ «Леопард-2» еще сильны, то французский «Леклерк» рынок теряет из-за общей дороговизны и чрезмерной эксплуатационной сложности, особенно в части бортовой электроники. А в сегменте авиационного оружия сегодня, кроме китайской, остаются всего две альтернативы: США и РФ. Кроме французского истребителя «Рафаль», Европе больше предложить нечего. Проект «Еврофайтера» окончательно закрыт. В случае если французам не удастся выиграть контракт с ВВС Индии, производство собственных боевых самолетов в Европе прекратится.

Но и почивать на лаврах ситуация не позволяет. Европейский рынок вооружений, каковой бы его судьба ни оказалась далее, и для нас, и для китайцев в обозримом будущем останется закрытым. Ставка на накопленное технологическое производство не может поддерживать нас вечно.

Во-первых, Китай является важным рынком сбыта, а значит имеет доступ к новейшим разработкам для их изучения и освоения. Причем стратегия поставки ключевых узлов и блоков, содержащих максимальную долю российского технического и технологического ноу-хау уже начинает давать сбои. Китайские инженеры постепенно нагоняют отставание и переходят к замене этих блоков элементами собственной разработки. Временами даже не уступающими оригинальным.

Во-вторых, качество и общий технический уровень китайского предложения тоже быстро растет, тем самым сокращая размер имеющейся форы по времени. Ее необходимо использовать для разработки экспортных вариантов новых предложений, подходящих для стран ЮВА и как минимум Северной Африки (в том числе Алжир и Египет), а также расширения сотрудничества с Ираном.

Очевидно это требует прогресса в таких областях как танки (образец по ТТХ не уступающим уровню Т-90, но существенно более дешевому в цене) и авиация (самолеты и вертолеты), где мы традиционно сильны, а также скорейшего наверстывания наметившегося отставания в области беспилотников. На данный момент Россия производит только легкие, преимущественно разведывательные, дроны и не имеет машин более тяжелого класса, в том числе ударных.  Тем более что в последние 5–7 лет свое предложение в области беспилотников заметно наращивает Израиль.

Естественно, максимальную активность следует проявлять и в тех областях, где мы по-прежнему остаемся мировыми лидерами, что наглядно было продемонстрировано в Сирии. Это артиллерия, РСЗО всех типов, средства электронной разведки и РЭБ, а также вся гамма ПВО, от зональной до войсковой. 

ПОДПИШИСЬ СЕЙЧАС НА Telegram Россия и Украина Новости: Спецоперация Z и будь в курсе новостей!
Оцени новость:




Также смотрите: 

Госдеп: выдворение российских дипломатов сделает мир безопаснее

Польша пытается нейтрализовать российские «Искандеры»